Николай Крючков — герой поколения победителей. Было такое поколение, было, нечего снисходительно морщиться. И почему, интересно, американцам можно быть героями поступка, а русским — только героями нытья?
Хэмингуэй когда-то говорил: у него были грустные глаза человека, готового изменить. У Крючкова были веселые глаза человека, который не изменит. Его герой был дурашливый, ладный, азартный, белозубый, смешливый и насмешливый парень из нашего города. Оптимистичен без пресности и благолепия. А голос актер имел скрипучий и, представьте себе, глумливый.
Мы вспоминаем Николая Крючкова как любимый типаж той эпохи, когда состоялся его дебют. Крючкова привел в наше кино Борис Барнет, сняв в своем шедевре 1933 года — «Окраине». Сенька, младший сын сапожника, среди звездного ансамбля, может быть, — самый запоминающийся образ, с потрясающей органичностью актера, с тем сплавом драматического и комедийного, который, наверное, и есть аналог музыки жизни. «Окраина» — исток, где актер черпал и чистый комизм (вспомним конюха Кузьму из фильма Ивана Пырьева «Свинарка и пастух» — этакий деревенский Хлестаков, «первый парень на деревне», интриган и разлучник), и поэтическую героику, как комиссар Евсюков в «Сорок первом» Григория Чухрая.
Здесь же, в «Окраине» — исток второго актерского взлета нового времени и совершенно нового Николая Крючкова, которого мы увидели в фильмах Владимира Скуйбина «Жестокость» и «Суд», — с неоднозначностью характеров, с трудным, мрачноватым, противоречивым процессом душевных переживаний. В трактовке этих характеров он следовал лучшим традициям русской классики.
И снова Николай Крючков становится лицом кинематографа. Кинематографа ренессанса конца 50-х начала 60-х годов, когда экран отказался от привычных амплуа и появились новые герои — те, которых играли Баталов и Смоктуновский, — сочетавшие поступки с их осмыслением. Но герои Крючкова в не меньшей степени персонифицировали это время «физиков и лириков» и простых людей.
В нашем современном кинематографе лицо остается не в фокусе. Ускользает от взгляда. А вот в тридцатые годы кинематограф лицо имел. Не лицо даже, но лица, которые мы вспоминаем до сих пор. Это лица Любови Орловой, Тамары Макаровой, Валентины Серовой, Марины Ладыниной, Зои Федоровой, Бориса Андреева, Петра Алейникова, Бориса Чиркова...
И Николая Крючкова.
Донец Л. Эпоха начиналась с «Окраины» // КоммерсантЪ. 1994. 16 апреля. № 69. С. 14.