Таймлайн
Выберите год или временной промежуток, чтобы посмотреть все материалы этого периода
1912
1913
1914
1915
1916
1917
1918
1919
1920
1921
1922
1923
1924
1925
1926
1927
1928
1929
1930
1931
1932
1933
1934
1935
1936
1937
1938
1939
1940
1941
1942
1943
1944
1945
1946
1947
1948
1949
1950
1951
1952
1953
1954
1955
1956
1957
1958
1959
1960
1961
1962
1963
1964
1965
1966
1967
1968
1969
1970
1971
1972
1973
1974
1975
1976
1977
1978
1979
1980
1981
1982
1983
1984
1985
1986
1987
1988
1989
1990
1991
1992
1993
1994
1995
1996
1997
1998
1999
2000
2001
2002
2003
2004
2005
2006
2007
2008
2009
2010
2011
2012
2013
2014
2015
2016
2017
2018
2019
2020
2021
2022
2023
2024
Таймлайн
19122024
0 материалов
Поделиться
Без режиссера
Рецензия Алексея Гусева на фильм «Отрыв»

Как известно, в финале бергмановской «Персоны» происходит обрыв пленки. Принято читать этот авторский жест как выход за пределы выносливости материи кино: пленка обрывается, не выдерживая духовного напряжения фильма. Благодаря этому «Персона», в остальном — нормальный бергмановский шедевр, входит в любую, самую общую историю кино: тут показаны границы репрезентации данного искусства. Коли так (а это так), в списке его этапов — ведь где-то, в мире горнем, должны существовать целлулоидные скрижали, на коих запечатлен этот высший список, — «Отрыв» Миндадзе следует сразу за «Персоной». Здесь, правда, обрывается не пленка. Но суть та же.

За четверть века Миндадзе с Абдрашитовым создали, разработали и довели до совершенства жанр «фильма-катастрофы», а никаких джонов гиллерминов и прочей мелкопоместной голливудской шушеры и вовсе не существовало никогда. Начав всего лишь с резкого «Поворота», они уже пять лет спустя вынудили остановиться поезд, после чего катастрофы стали совершаться уже на всесоюзном, федеральном, а потом и планетарном уровне. Апологеты авторского кино ликовали, когда содержание фильма сгубило кинопленку, на которой он был снят; что-то они скажут теперь, когда содержание губит Автора? Пленка-то уцелела (не знаю уж, что тому причиной, и не новые ли химические технологии корпорации Kodak делают ее такой нечуткой?), не уцелели — люди. В разрыве легендарного тандема менее всего стоит усматривать художественный жест — потому что о человеческой воле здесь вообще речь идти не может. Это лишь художественная честность, она же — последовательность, она же — Судьба, и определена она той частью художника, на которую он больше человека. Словолюбивые критики прошлых фильмов Миндадзе и Абдрашитова любили прикладывать к их работам выражение «снайперская точность». Но в том масштабе, в котором работали эти двое, — в масштабе парадов планет и магнитных бурь, — на таком охвате авторского зрения Земля уже круглая и само вселенское пространство искривлено по Эйнштейну (физика Ньютона к данным масштабам неприменима), так что снайперский выстрел проходит по кривой и грозит обернуться броском бумеранга. Что и произошло. Словно следуя логике какого-нибудь космического фантазма Брэдбери, катастрофа настигла — не постигла, а именно настигла — своих создателей. Этих «границ репрезентации» в кино не переходил еще никто.

Фильм «Отрыв» по сценарию и в постановке Александра Миндадзе — один из лучших в мировом кинематографе за последние лет десять-пятнадцать. Дело не в социальной значимости сюжета и каждого из тщательно отобранных и отшлифованных его обертонов, — на этом поле равных Миндадзе нет и не предвидится, и было бы смешно и неумно ожидать здесь от него меньшего, чем «правда сама». Не в какой-то, Господи спаси, «новизне и свежести» темы, — нет, это все тот же классический «миндадзевский» фильм-катастрофа. О крушении самолета и об искореженных судьбах людей, оказавшихся в «зоне притяжения» катастрофы и разлетающихся во все стороны — по причудливым траекториям, предопределенным нечеловеческой, энигматической логикой трагедии. И, конечно же, дело не в отдельных составляющих вроде операторской работы, звука, монтажа или актерской игры, — в нынешнюю эпоху об этом стоит писать, когда пытаешься либо «вытянуть» неумный, но грамотно сделанный фильм, либо же, напротив, похоронить пылкую и претенциозную поделку, отрицающую все мыслимые законы ремесла. Но говорить об этом в связи с «Отрывом» — все равно что хвалить Пруста за красивый почерк, грамотную орфографию и «жизненность» персонажей. На этом уровне творчества в этих вещах — не ошибаются.

«Я контужен, говорить не умею, только изъясняюсь», — говорит «дед», один из героев фильма, в первые же пять минут экранного времени. Нетрудно услышать в этой реплике стилистическое кредо автора, в свое время снесшего немало критических тычков (особенно по поводу «Пьесы для пассажира») за все возрастающую от сценария к сценарию «странность» речевого ритма персонажей. Уже сегодня курьезные высказывания о нежизнеподобной глухоте этих последних можно воспринять лишь как свидетельство неправдоподобной глухоты (равно как и слепоты) высказавшихся. Но «дед» ведь не просто объясняет, почему он говорит, словно персонаж фильма по сценарию Миндадзе. Он объясняет это, потому что является персонажем фильма в постановке Миндадзе. И в этом «потому что» — ключ к «Отрыву».

Главный вопрос, который всегда занимает кинематографическую публику, когда кто-то из именитых кинематографистов совершает «фазовый переход» и впервые садится в режиссерское кресло, — вопрос о профессиональной состоятельности. Режиссер-дебютант Александр Миндадзе обнаруживает ее вполне — по той простой причине, что ни в едином кадре не поддается искушению ее сымитировать. Про такие произведения в профессиональном жаргоне есть специальное выражение: «высшее образование без среднего». К Миндадзе это выражение применимо постольку, поскольку он намеренно превращает его в стиль фильма. Он отвергает ремесленные азы киноязыка, вместо того чтобы с мальчишеской поспешностью (которая бы ему не пошла) их осваивать. И делает «ход конем»: обезоружив зрителя своим «неумением» сделать элементарную «восьмерку», он незамедлительно обрушивает на него, безоружного, сложнейшую, по самым тонким правилам — а стало быть, незаметно для стороннего глаза — собранную махину из интонационных нюансов, верчений камеры, звуковых полутонов и монтажных синкоп. А затем — опять не делает «восьмерку» там, где без нее ну никак же… И так без конца.

«Отрыв» — фильм, снятый в отсутствие режиссера, и это «в отсутствие» срежиссировано самым тщательным образом. Фильм про то, как режиссера — нет, остался один драматург. Вряд ли под режиссером здесь подразумевается лично Вадим Юсупович Абдрашитов, механизмы Судьбы-Катастрофы Миндадзе с Абдрашитовым изучали и творили вместе, так что вряд ли начнут сводить мелкие личные счеты, оказавшись вместе (опять ведь вместе) у нее в заложниках, по крайней мере — на экране точно не станут. Нет, здесь речь о режиссере вообще, как таковом, исчезнувшем из мира. Растерянность большинства персонажей «Отрыва» сродни растерянности актеров, читающих драматургический текст вчистую, с листа, без режиссерского пригляда; жесткое самообладание оставшегося меньшинства — в том числе главного героя — исчерпывающая характеристика того единственного человеческого типа, что имеет шанс выжить в современном, пережившем крушение, мире: актер, который справится и так, на внутренних ресурсах. Миндадзе, конечно, выдает себя: так занизить уровень звука на репликах, доносящихся из-за рамки кадра, чтобы превратить ответы авиаклерков на вопросы в чистый монолог (а «восьмерки» тут как раз и нет, так что монолог не только по тексту, но и по «картинке»), мог приказать звукооператору только очень «присутствующий» режиссер, хорошо знающий, чего он хочет добиться. Фильм «Отрыв» срежиссирован очень хорошо; но фильм про то, как в фильме «Отрыв» режиссера нет и быть не может, срежиссирован просто блестяще. Мир ушел «в отрыв», распавшись на отдельных снующих по круглому кадру планеты. Земля индивидуумов; и некому больше собрать их в «восьмерку», чтобы хотя бы сымитировать человеческое общение.

Гусев А. Без режиссера. // Сеанс. 2007, №33-34

Поделиться

К сожалению, браузер, которым вы пользуйтесь, устарел и не позволяет корректно отображать сайт. Пожалуйста, установите любой из современных браузеров, например:

Google Chrome Firefox Opera