Таймлайн
Выберите год или временной промежуток, чтобы посмотреть все материалы этого периода
1912
1913
1914
1915
1916
1917
1918
1919
1920
1921
1922
1923
1924
1925
1926
1927
1928
1929
1930
1931
1932
1933
1934
1935
1936
1937
1938
1939
1940
1941
1942
1943
1944
1945
1946
1947
1948
1949
1950
1951
1952
1953
1954
1955
1956
1957
1958
1959
1960
1961
1962
1963
1964
1965
1966
1967
1968
1969
1970
1971
1972
1973
1974
1975
1976
1977
1978
1979
1980
1981
1982
1983
1984
1985
1986
1987
1988
1989
1990
1991
1992
1993
1994
1995
1996
1997
1998
1999
2000
2001
2002
2003
2004
2005
2006
2007
2008
2009
2010
2011
2012
2013
2014
2015
2016
2017
2018
2019
2020
2021
2022
2023
2024
2025
Таймлайн
19122025
0 материалов
Кино: Ты и я
Поделиться
Аллегории излишни
Отзывы на литературный сценарий

‹…› весьма «сомнительная» по всем советским понятиям заявка Шпаликова, да еще с таким шальным названием, вместо того, чтобы быть зарубленной на корню, утверждается. Под письменное (!!!) ручательство редактора Л. Гуревича, главного редактора «Эксперименталки» В. Огнева и ее худрука Г. Данелия заказывается сценарий. Все как в чудесном сказочном сне.

Наперекор всему чистая сказка творится и дальше. Буквально через пару месяцев после одобрения заявки Шпаликов одаривает студию готовым сценарием. Сохранившаяся стенограмма обсуждения «поющих и пляшущих» на худсовете «Эскперименталки» сегодня поражает не только глубиной, трепетностью, поистине фантастической тонкостью в восприятии авторского замысла, но и абсолютно безоглядной свободой обсуждения. Такое ощущение, что от пронзительной распахнутости шпаликовского письма буквально все ошалели, потеряли бдительность, расслабились. Далеко не все членам худсовета в сценарии ясно и понятно, но писатель Воробьев профилактически врубает что-то советски несусветное: «Это хорошо, что сценарий не понимается всеми абсолютно синхронно, дружно и железобетонно. Что мне чрезвычайно ценно в этом сценарии? То, что этот фильм может быть сильным ударом по конформизму, то есть против болезни, которая разъедает психологию и понимание многих событий, у нашей молодежи, в частности, то есть есть такая всеобщность взглядов, такая нивелировка мнений, такая клишированность оценок в поведении, такое гнетущее единогласие иногда. Это “единодушие” для меня является синонимом безыдейности, равнодушия, эмоциональной безграмотности».

Совершенно поплыл от восторга редактор Леонид Гуревич: «Когда я прочел сценарий, первое, что пришло мне в голову, — это известная фраза Экзюпери о роскоши человеческого общения как о самом исконном благодеянии, которое нам всем отпущено».

Вот распугались-распоясались! Не служебная инструкция о священных обязанностях советского редактора первым делом ему в башку влетает, не прописи соцреализма и вероучения о диктатуре пролетариата, а какой-то Экзюпери, понимаешь! «Роскошь человеческого общения»... Ой, не зря, совсем не зря ввели танки в Чехословакию!

И уж совсем забылся главный редактор студии Владимир Огнев: «Это не просто талантливая работа, здесь есть какой-то магнитный центр, который все держит, и вот его для себя я называю “озарением”. Я полностью согласен, что сценарий надо принять и никаких советов не давать...» (!!!)

И что самое любопытное — именно таким образом и поступают. К сценарию присовокупляют восторженную сопроводиловку и направляют в Малый Гнездниковский с настоятельной просьбой незамедлительно дать соизволение на включение в план и запуск в производство. И тут наша сказочка, понятное дело, кончается. Все последующее грубовато, но точно характеризует народный афоризм «пошло дерьмо по трубам».

Сначала в Комитете наступило гробовое молчание. Долгое, многомесячное, непрошибаемое. На студии, наконец, смекнули, что сотворили, видимо, нечто совсем непотребное. Быстро собрали отзывы других членов худсовета и редколлегии. Отзывы опять-таки пламенные, безоговорочно поддерживающие. Письменные! Если учесть, что к этому времени советские танки уже прокатились по пражским мостовым и полным ходом шел процесс «нормализации», то надо понять, что цены таким ручательствам за товарища тогда просто не было. Потому и называю тех, кто не вильнул тогда в кусты, поименно: оператор Маргарита Пилихина, художник Борис Немечек, редактор Леонид Гуревич (опять!), киновед-«подписант» Людмила Белова. Ох, были же люди!

В Комитете на эти отзывы, конечно, плевать хотели. Там были свои резоны и куда увесистее. Чехословакия — раз. Шепитько только что сняла «полочную» картину по Платонову, в которой оплевала и оклеветала Великую Октябрьскую. И еще не успела «расплатиться» за свое «кощунство». Это два. Третье — новый ее проект по шпаликовскому сценарию более чем сомнителен.

Оргвыводы начальников из всей этой истории абсолютно логичны: редактор Л. Гуревич с треском выставлен со студии как «допустивший». Приняты и другие меры по «нормализации» на самой «эскперименталке». В результате сценарий оказывается в другом объединении, где отношение к нему уже иное. Как-то сам Шпаликов, выступая на очередном обсуждении своего детища, охарактеризовал эту ситуевину так: «Я поставил себе вопрос: стоит ли дальше работать в кино? Все сводится к тому, что при всей благожелательности людей к этому делу — это довольно бессмысленный труд. В объединении плохо относятся к сценарию, кроме Ромма и Райзмана, отношение которых тоже двойственно». Вот такая диспозиция сложилась после волшебно-сказочного старта.

За что ж теперь не полюбили «Пробуждение» — так одно время именовались «Те, что пляшут и поют по дорогам» перед тем, как их окончательно перекрестили в «Ты и я»?

Вот квалификация авторского замысла одним из членов худсовета: «Это поэма о самоубийце». Сказано на худсовете в присутствии автора. Пока еще живом.

А вот какой отзыв накатал драматург А. Салынский, дегустировавший эту «поэму о самоубийце»:

«Герой сценария врач Петр бежит от «красивой жизни Запада» из Стокгольма. Ему скучно работать врачом в советском посольстве. Да, наверное, скучно. Мог бы, говорит, справиться любой участковый врач. Но ведь этот любой — тоже человек. Что же делать? Симпатии автора на стороне беглеца. Но как быть с элементарным чувством долга? Всю занятость и всю вековечную скуку человек несет в себе.

Герой сценария Петр пробуждается. Отлично. Однако странно как-то пропадает для него Москва, куда он поначалу возвращается. Огромная трудовая Москва. Это сразу несколько стран в одном городе. Заводы, институты, школы, клиники.

Бывает, что здесь, в Москве, врачи теряют сознание от усталости в часы своей работы. Второй молодой герой сценария Саша, влиятельный служащий какого-то московского управления, прозябает в скучище и комфорте. Для сходства со шведским потерянным чудаком ему не хватает лишь перстей на пальцах. Нет, Москва еще не цель автора и его героя. Цель заданная — иная. Бежать в народ. А народ — в глубинке, в Сибири, на Севере. Удивительная литературная наивность.

Все, что связано с народной жизнью, написано броско, есть много талантливых деталей. Но взгляд — как бы со стороны. Любование. А если взглянуть изнутри? Серьезнейшие жизненные конфликты. Люди борются не только с северным ветром, бушующим над льдиной. Борются прежде всего с теми, кто извращает самые гуманные во всей человеческой истории нормы. (Вот где собака зарыта! — В.Ф.) Конечно, с ветром бороться проще. И — красиво. Сбросить на льдину свою одежду. Потом выдадут другую, казенную. Можно погибнуть? Да, можно. Подвиг. И это хорошо — подвиг, если не было схемы хождения в народ.

Очень трогательная история спасения, девушки Нади, пытавшейся покончить жизнь самоубийством. ‹…›

‹…› маститый драматург сценарий читал, но абсолютно в нем ничего не просек, кроме самой фабульной схемы. Но, к счастью, на «Мосфильме» нашлись и другие люди. А. Мачерету, режиссеру со стажем, историку и теоретику кино, дивному старикану, было дано задание накатать отзыв-шпаргалку для последующего официального начальственного заключения. Вот что писали в таких случаях интеллигентные люди:

 

Заключение по литературному сценарию Г. Шпаликова «Ты и я»
в режиссерской разработке Ларисы Шепитько

Рецензируемый сценарий является плодом долгой, настойчивой и очень тщательной работы двух одаренных людей — кинодраматурга Шпаликова и режиссера Ларисы Шепитько.

В центре сценария — образ нашего молодого талантливого хирурга. Случилось так, что серьезные личные обстоятельства вынудили Петра (так звать ученого) прервать смелый научный опыт на стадии удачного завершения.

С большой художественной силой выражен драматизм утраты талантливым экспериментатором привычного ощущения полноты жизни, когда в результате его ошибочного шага место научной лаборатории заменяет ему кабинет врача при посольстве СССР в Швеции. Свершившейся утраты не может возместить Петру ни материальная обеспеченность, ни счастье разделенной любви.

Постепенно Петр теряет внутреннюю устойчивость. Он ищет точку опоры в отказе от размеренного, благополучного, но мало продуктивного существования, с которым стал было сживаться.

Вернуться к прежнему, к работе исследователя, экспериментатора он не осмеливается — боится, что отстал от темпов движения науки, придется все начинать с самого начала. К тому же испорчены отношения с другом, Сашей, сотоварищем по совместной научной работе — тот ведь тоже оказался по вине Петра за пределами любимого труда.

Почва уходит из-под ног Петра. В минуту духовного кризиса он бросает все и отдается случайному потоку жизни. Но это — жизнь советской страны, где повсеместно происходит процесс возникновения огромных духовных и материальных ценностей. Как ни случайны маршруты Петра и непреднамеренны его жизненные встречи — все они объединены внутренней закономерностью: моральным единством народа, величием созидательного труда. ‹…›

Атмосфера страны постепенно оказывает оздоровляющее воздействие на Петра. Эта сторона сценария выражена на редкость убедительно. Свежие, сочные, яркие краски советского пейзажа, глубоко привлекательные и типичные зарисовки людей из гущи народа просятся на экран, обещая зрителям радостные встречи. Чтобы не оставалось сомнений по этому поводу, достаточно вспомнить, какими предстают на страницах сценария солнечные тихие утра Игарки, девушки с ведрами грибов и черники, румяные от ходьбы, женщины загорелые в светлых косынках, гоняющие бревна по узким водяным коридорам, и многое, многое другое, влекущее к себе энергией и красотой деятельной жизни.

Очень хорош, а местами прекрасен, диалог — живой, окрашенный в цвета юмора и поэзии. А рассказ Нади о козе, трухлявой двери и ржавом гвозде — едва ли не шедевр.

Хуже дело обстоит с образами Кати и, особенно, Саши. Его переживания подчеркнуты краской скучноватого безразличия, а единственный активный поступок — сцена в цирке — еще не нашел достаточно крепкой психологической опоры.

Да и на всем остальном протяжении действия режиссеру придется неустанно следить за достаточно понятной зрителю психологической замотивированностью поведения и состояния персонажей.

Сценарий следует запустить в производство.

Член главной сценарно-редакционной коллегии к/с «Мосфильм»

А. Мачерет

12.01.70 г.

 

Как ни странно, нежный отзыв Мачерета поборол зубодробилку автора «Барабанщицы». Главный редактор «Мосфильма» В. Соловьев в своем официальном заключении слово в слово переписал мачеретовский отзыв. Чаша весов снова склонилась в пользу сценария. Шепитько запустили в режиссерскую разработку.

Можно вообразить, с какими чувствами пошли на этот запуск в Малом Гнездниковском те самые лица, которые пару годочков назад это произведение один раз уже придушили. Впрочем, о сих чувствах можно и не гадать. Сохранилось сердечное напутствие Госкино Ларисе Шепитько, очень напоминающее милицейскую справку о временном освобождении заключенного из-под стражи под подписку о невыезде:

 

Комитет по кинематографии при Совете Министров СССР
Главное управление художественной кинематографии
г. Москва, М. Гнездниковский пер. д. 7
3.III. 1970 г.
При ответе ссылаться на № 19/273
Генеральному директору киностудии «Мосфильм» тов. Сурину В.Н.

Заключение сценарно-редакционной коллегии по литературному сценарию Г. Шпаликова «Ты и я» (режиссер Л. Шепитько)

Главное управление художественной кинематографии рассмотрело литературный сценарий «Ты и я» (автор сценария Г. Шпаликов, режиссер Л. Шепитько), представленный киностудией «Мосфильм».

В данном варианте сценария учтены некоторые основные замечания, высказанные по предыдущему варианту, представленному в свое время на конкурс.

В сценарии «Ты и я» поставлена нравственная проблема. В нем рассказывается о возвращении к своему труду молодого нейрохирурга, отказавшегося некогда от научной деятельности ради примитивно понятого благополучия жизни. Поиски героем путей возвращения к полнокровной творческой деятельности составляют основной сюжет сценария.

Все происходящее с главным героем приобрело в новом варианте сценария четкие очертания реальности; исчезла возможность толкования событий как несостоявшегося сна, бесплодных мечтаний героя.

Эпизоды путешествия Петра на Север в данном варианте сценария переработаны. Экзотические сцены охоты и рыбной ловли уступили место эпизодам, в которых можно обрисовать сегодняшнюю Сибирь с ее новостройками и приметами новой жизни.

При обсуждении сценария в Главке 13 февраля с.г. перед автором сценария Г. Шпаликовым, режиссером Л. Шепитько и киностудией «Мосфильм» (главный редактор В. Соловьев) были поставлены задачи закрепления сценария на этих реалистических позициях. Г. Шпаликов и Л. Шепитько заверили сценарно-редакционную коллегию в том, что они не намерены возвращаться в каких-либо образах или деталях к прошлому варианту сценария и будут искать более точного и емкого режиссерского решения для воплощения намеченной нравственной темы и реалистических образов, существующих в данном сценарии.

Сценарно-редакционная коллегия Главка высказала по сценарию «Ты и я» ряд конкретных замечаний, касающихся дальнейшего уточнения смысла отдельных образов и сюжетных линий, а также устранения некоторых рудиментов прежней их трактовки.

Из сценария следует исключить явное противопоставление деятельности советских людей внутри страны и за рубежом. Нельзя представлять дело таким образом, что работа за рубежом для советского человека весьма незначительное времяпрепровождение. В этой связи вызывают возражение в целом эпизоды, связанные с изображением Швеции, в которых не только очевидна вышеуказанная мысль, но и облик этой страны представлен в весьма благополучных красках. Эти эпизоды должны быть переработаны. В данном виде они не могут быть включены в режиссерский сценарий.

Следует более очевидно проявить в сценарии тему внутренних поисков Петра и нахождения героем своего истинного пути в жизни. Сейчас неясно, с какими конкретными научными изысканиями порвал в свое время Петр вместе со своим другом Сашей, а в финале также непонятно, к какому же конкретному делу Петр возвращается. Здесь аллегории уже излишни, нужен ясный и точный смыл.

Желательно было бы на протяжении фильма и к финалу в особенности уделить больше внимания и места рассказу об обогащении сознания и восприятия героя новыми важными жизненными моментами. Итогом фильма должен явиться рост и созревание мировоззрения героя, его понимания жизни, понимания им своего назначения и места в ней. В сценарии имеется сюжетный материал, раскрывающий эту тему. Однако он представлен несколько равноценно с другим материалом, нередко фоновым и второстепенным. Автору и режиссеру необходимо более отчетливо выявить всю линию поведения и сознания героя и очень ясно прочертить ее смысловое содержание.

В сценарии имеется весьма важная тема взаимодействия человека с окружающей средой. Причем, как выяснилось при обсуждении сценария, автор и режиссер имели в виду правильное соотношение и раскрытие этой темы. Однако в сценарии эта тема выражена неточно, с известным уклоном. В эпизодах и образах, рассказывающих о течении жизни и месте в ней отдельного человека, ярко выражено лишь одно: возникает образ жизненного потока, который подчиняет человека, нивелирует его. Завершением этого образного ряда сценария является сцена в цирке, имеющая уже откровенно аллегорический характер. Данная сцена нуждается в переработке. В существующем виде она не может быть внесена в режиссерский сценарий.

При обсуждении сценария было условлено, что авторы расскажут о единстве личности и общества в условиях советской действительности, о том, что человек находит свое место в жизни, погрузившись в эту жизнь, поняв ее и найдя в ней свое призвание. Именно таков смысл жизни главного героя Петра: через постижение жизни, в установлении реальных контактов с окружающей средой этот человек обретает самого себя и свою профессию. И, наоборот, пример его друга Саши свидетельствует о том, что человек, не приложивший усилий к постижению жизни, не живущий единой жизнью со своим народом, не может по-настоящему обрести самого себя.

Исходя из замысла сценария и реалистического его сюжета, совершенно необходимо сделать, как уже было сказано, четкий финал, исключив из него возможность каких-либо аллегорических толкований итогов жизненного пути героя. Должно быть совершенно ясно, что главный герой обрел в реальности свой истинный жизненный путь.

В сценарии еще слишком много материала, посвященного изображению взаимоотношений Кати и Саши. Учитывая к тому же, что сценарий велик по объему, мы обращаем внимание на это авторов и студии и рекомендуем все необходимые сокращения вести, в частности, и по этой линии.

В настоящем варианте сценария по-прежнему выглядит странным монолог о кривых чемоданах. Авторам необходимо пойти на дальнейшее освобождение сценария от непонятных символов и образов.

Сценарий, как уже было сказано, велик по объему, он должен быть сокращен до необходимого объема в одну серию.

Главное управление художественной кинематографии включает данный сценарий в тематический план выпуска фильмов в 1971 году при условии обязательств студии «Мосфильм» реализовать все наши замечания до момента съемок картины. Режиссерский сценарий с внесенными поправками должен быть представлен в Главное управление художественной кинематографии.

Главный редактор Сценарно-редакционной коллегии (И.Кокорева)

Старший редактор (Э.Ошеверова)

 

Шпаликов и Шепитько от всего этого бреда тогда явно отмахнулись. В режиссерском сценарии Шепитько поправила только то, что сама считала нужным и необходимым.

Праздник непослушания не остался незамеченным. От комитетских ценителей прекрасного пришла еще одна бумага — короткая, но грозная: «Главное управление художественной кинематографии рассмотрело режиссерский сценарий “Ты и я”. ‹…›

В сценарии сохранены эпизоды, против которых Главное управление возражало (цирк, зарубежный прием и другие). В связи с тем, что студия и авторы настаивают на включение в фильм этих эпизодов (они представлены в режиссерском сценарии в значительно сокращенном виде), Главное управление предупреждает, что в случае неверного идейного звучания этих эпизодов они в фильм не войдут. ‹…›

Главный редактор Сценарно-редакционной коллегии И. Кокорева»

 

Над еще неснятым фильмом заранее был демонстративно занесен устрашающий топор. В этих вдохновляющих условиях Шепитько после трехлетних мытарств получила, наконец, возможность приступить к своей работе.

Начались актерские пробы. Шепитько отнеслась к этой стартовой процедуре с какой-то невероятной страстью. Она в два с лишним раза превысила максимальную норму расхода фотопленки, устроив сноего рода чемпионат СССР по кинопробам. Судите сами:

Петр — В. Высоцкий, Г. Тараторкин, С. Шакуров, Л. Филатов;

Саша — Ю. Будрайтис, В. Соломин, О. Борисов, О. Даль, Ю. Визбор;

Катя — М. Терехова, З. Славина, О. Гобзева, Б. Ахмадулина, И. Гулая, А. Демидова.

Столь же свиреп был конкурс и на другие, в том числе эпизодические роли. Шепитько не привередничала. Она точно знала, что смертельный номер, который они замыслили со Шпаликовым, можно исполнить с не просто замечательными артистами, но идеально подходящими для написанных ролей и друг к другу. В противном случае — полный обвал.

Забегая вперед, скажем, что Шепитько в целом сделала безупречно точный выбор. Ошиблась она только раз. Но зато в самой что ни на есть ключевой позиции. Высоцкому, Филатову, Тараторкину она предпочла Леонида Дьячкова.

Вторую ошибку ей помогло совершить Госкино. Там водился обычай отсматривать рабочий материал некоторых наиболее «подозрительных» картин — для более надежной страховки. Актерские же пробы рассматривались и утверждались в Малом Гнездниковском в исключительных случаях. Пробы фильма «Ты и я» и оказались в их числе. И, понятное дело, не случайно. Уже утвержденные кандидатуры не были приняты. Потребовали замен. В ультимативной форме. Все опять повисло на волоске. Шепитько отбивалась, стояла за своих, как под Сталинградом. Но одну кандидатуру она все-таки сдала: Беллу Ахмадулину на роль Кати. Скорее всего чиновников-контролеров пугала полная непредсказуемость рисунка того образа, который предстояло воплотить поэтессе. Им не хватало воображения, чтобы представить, куда сдвинется эта роль в случае, если ее сыграет Ахмадулина. Чудились всякие ужасы. Тем более, по первоначальным вариантам героине надлежало совершить измену мужу с его ближайшим другом. Шепитько уступила ультимативному требованию. В фильме роль Кати перешла к Алле Демидовой, замечательной, тонкой актрисе. Но это уже был совершенно иной человеческий тип, другая тональность. И главное — не шпаликовская. Эта неожиданная пересменка героини, еще на старте работы сдвинула неснятый фильм к другому полюсу.

Фомин В. Те, что пляшут и поют по дорогам // Экран и сцена. 1997. № 42.

Поделиться

К сожалению, браузер, которым вы пользуйтесь, устарел и не позволяет корректно отображать сайт. Пожалуйста, установите любой из современных браузеров, например:

Google Chrome Firefox Opera