8 июля
Выехали довольно рано на дальнюю беседку, загримировались. Погода была благожелательна, и непосредственно перед тем, как должен пойти дождь, решили смену отменить. Вечером репетиция с Леной. Потихоньку-полегоньку вспоминаем то, что было, настраиваемся. Это достаточно трудно. Мне кажется, что Никита очень наваливается на Ленку, она внутренне скукоживается. Надо, чтобы больше внимания он уделял Лене. Просто одно из свойств актера. Не только мне делает замечания, но и всем, не только у меня проблемы, но и у всех. Вряд ли от этого работа будет идти легче. Вечером совсем поздно беседовали с Никитой о внутреннем настрое, внутреннем покое, о нравственной системе координат, что ли, присущих Илье Ильичу благородств, искренности внутренней...
Но разговоры разговорами, и обо всем этом мы уже говорили не раз. До той поры, пока не будут готовы хотя бы две-три сцены, вот это такое тревожное душевное состояние останется до тех пор, пока не увидишь какие-то конкретные результаты работы своей.
По сути дела, Обломов — это не роль, это способ существования, которым человек оплачивает свою жизнь. То есть это почти невозможно сыграть. Это уже не предмет забот ремесла, такое надо вынимать из себя. Изобразить это невозможно, это надо делать из себя. ‹…›
14 июля
Наплывы выглядят довольно забавно и хорошо. А во второй половине дня сняли первую часть сцены, подход к Ольге, букет и дальше. Все равно, после того, как посмотрю материал, у меня остается ощущение какой-то тревоги и приблизительности, можно так, можно иначе.
В конечном счете, я никогда не видел, когда кто-либо играл Обломова, ну, может быть, за исключением только этого смешного, но очень глупого английского спектакля, кусочки по телевидению... То есть нет ощущения... для аналога, нет возможности для сравнения.
Видимо, эта тревога и муторность будут продолжаться.
17 июля
Невезуха достигла высокой точки. Сегодня выехали на съемку, нам нужен был пасмурный день, еще потек дождь — мелкий-мелкий, грибной, с северным ветром. Короче говоря, сняв только один план — план мы из наплыва, просыпание от сна — сцена из 5 минут — съемку свернули и поехали домой.
С утра с Никитой говорили о непередаваемой атмосфере, о не формулируемых ощущениях. Короче говоря, рассуждали, забираясь в дебри. И вот так довольно элементарно природа дает щелчка по нашим высоким и одухотворенным лбам. Репетировать будем сегодня вечером. Завтра попробуем снимать то же самое, хотя я понимаю, что при нынешнем количестве влаги, которая выпала сегодня, да и при том, что и вчера шел дождь, съемка вряд ли возможна. Но будем надеяться. ‹…›
3 августа
Пытались снять сцену «Ах, Ольга!», возвращение Обломова после этой сцены домой и разговор с Алексеевым, приход Алексеева к Обломову. Сняли довольно быстро первый план, связанный, в основном, с движением, с пластикой. И вот тут наступила какая-то странная задержка, странная такая заминка, то ли оттого, что пластическое выражение этой счастливой, совершенно ошарашенно счастливой обломовской души принимало такую форму по предложению Никиты. И, может быть, поэтому, потому что у меня внутри это совсем по-другому было выражено. Для меня было очень важно учесть обстоятельства, что между окончанием сцены с Ольгой есть еще куст. Обломов, попросту говоря, устал еще, он выложился весь. В той или иной степени формально, профессионально этот первый кусок был снят, а дальше наступил какой-то стопор. И даже первый дубль был снят тоже довольно сносно, первый дубль последующей сцены. И в силу, наверное, недостаточного знания текста мною, в силу того, что это и меня раздражало, и несколько раз просто прерывали съемку, операторская группа и все остальные уходили из интерьера, что-то пытались сделать. В конечном счете, сняв совсем плохой второй дубль, решили перенести съемку на следующий день. Разговаривали после этого, пытались понять, в чем тут дело, пытались разобраться. По всей вероятности, дело тут и в способности общения между Обломовым и Алексеевым. Никите совсем не важно, общается он с ним или не общается. Я могу понять это как взгляд со стороны, я могу понять это как объяснение характера данной сцены, но способ общения всегда у людей есть человеческий, специфический. Тем более, если это такой человек, как Обломов. Важно, видимо, все-таки оговаривать все, и это тоже, потому что тормоз, стопор, который возникает в результате недоговоренности, бывает очень сложно его преодолеть. ‹…›
18 августа
Выехали после возвращения из Москвы, после празднования дня рождения очень рано — в три часа утра и где-то в половине шестого начали снимать. Сняли, как ни странно, довольно много, то есть, по сути дела, всю большую сцену и ту часть в беседке с Катей. Лишний раз удивляюсь и восхищаюсь Пашей Лебешевым, его талантом. Плохо различая окружающие предметы в силу изъянов зрения, так цельно, так всякий раз точно видеть фактуру фильма! Он все время создает чувственную среду, в которой двигаются актеры, именно чувственную среду. Это, конечно, талант.
Что же касается наших дел, то было немало правильного, хотя жалею я всякий раз, что ускользают какие-то тонкости и нюансы, которые даже в репетициях делаются, а потом, с вторжением механизмов в нашу жизнь утрачиваются. А, в конечном итоге, по пикам, по наиболее сильным проявлениям жизни духа человеческого можно судить о том, что ты делаешь. Вот по этой амплитуде колебаний.
Из того, что было правильным, наверное, было соединение физического ощущения этой невыспанной ночи, этого трудного, измотанного тела человеческого — имеется в виду Обломов — не приспособленного к таким проявлениям. Соединение вот этой измученности с прекрасными секундами парения духа, с влюбленностью в Ольгу, с влюбленностью в нее почти до слез, до очищения. Не знаю, как это будет выглядеть на экране, но что- то из этого получилось. Правда, самый складный дубль, в нем была соринка, и как это в конечном итоге будет выглядеть, еще непонятно.
Продолжены репетиции и «Двух стрел». Сюда снова вернулся Саша Володин, так что у нас будет возможность даже какой-то эскиз этих двух новых сцен показать ему с тем, чтобы он выполнил какие-то предлагаемые нами поправки. Кстати, вот поразительное свойство таланта такого большого, как у Володина, это щедрость, готовность понять, готовность поставить под сомнение свою точку зрения. Ну, это просто свойство интеллигентного человека. Предлагаешь ему что-то, если он разделяет эту точку зрения, и навсегда он уже выдает тексты, и не худшие по сравнению с тем, что написал, а лучшие. Щедрость таланта. На практике изучаешь, общаясь с Александром Моисеевичем. ‹…›
22 августа
‹…› Снимали сцену «Каста дива». Уже, наверное, срабатывает какая-то накопленная ткань этого романа, этой истории, и вроде бы все происходит само собой. Ощущение сладкое и печальное, потому что к концу экспедиция вся идет. Сняли подряд много, и хоть было муторно и жарко, очень палило солнце, вообще, последние четыре дня наконец установилось лето, солнце греет до седьмого пота, прямо как у Пастернака. И от этого какая-то такая паутина печали над всем нашим делом стоит: скоро-скоро конец.
23 августа
Завершили сцену «Каста дива», может быть, с минимальными какими-то упущениями, но, в общем, все довольно серьезно и так, как сговаривались. Дело идет к концу, и повторяю, не без печали ощущается приближение этого конца.
Говорили с Никитой сегодня о том, что получается. Ожидается многое, необычное что ли — есть тот сладкий трепет души, который предвещает радость.
Дай Бог!
26 августа
Вчера, 25 августа, отметили завершение летней экспедиции в Пущино банкетом, и наряду с всегдашней радостью от окончания работы есть эта странная, не очень мне привычная горечь от того, что завтра уже больше не надо будет играть эти сцены.
Каков будет конечный результат, что за фильм получится, сейчас говорить рано, но есть даже в материале, в том, как рассказывают об этом люди, видевшие нарастание вот этой муки душевной человеческой, судьба человека, которого его открытая, незащищенная душа заставляет попадать из огня да в полымя.
PS. Вот, собственно, и все об этой странной, необычной для меня, во всяком случае, работе, в которой я попытался отказаться от освоенных мною штампов и приемов. Посмотрим, что из этого получится. ‹…›
Табаков О. Записи из дневника Олега Табакова, сделанные во время съемок фильма «Несколько дней из жизни И.И. Обломова» 1978 год / Прикосновение к чуду. М.: АСТ: Зебра Е, 2008.