Посвящается памяти Виго,
моего учителя в кинематографе,
да и в жизни,
хотя я его абсолютно не представляю живым.
Когда-то, это было очень давно, когда я только начинал в кино — и даже не приглядывался к мастерам, а, в общем, пил по утрам, влюблялся во всех встречных и поперечных — даже в тех, кто уж совсем шел поперек, — но — что уж поделаешь? — что? — раз так — и вот тогда я в каком-то разговоре услышал — об «Атланте», я ее боялся смотреть — очень долго я боялся, потому что тогда написал то же самое — хуже, лучше — это и не вопрос даже — нет — это не вопрос — я плакал — уже потом, на этой великой картине — да и, собственно, не от картины — оттого, что Вы, Виго, померли таким молодым — и таких картин больше никто не делал, и я-то — в память Вам — снял безумно длинный конец своей первой картины, — в память Вам, Виго, в память Вам, Виго, и еще раз в память Вам, — страшно, что мы ровесники сейчас, — да — и нам бы дружить, — но что я мог сделать? — я только мог снять длинно и — безумно длинно, — идущую по воде баржу, воду, девочку с гармошкой — что я еще мог? — это было объяснение в любви к Вам, Виго, — где Вы сейчас, Виго, где Вы? — умница, — где Вы, Виго? — я-то знаю где, но оттого, что знаю, — такая тоска!
Шпаликов Г. Я жил как жил... М.: У-Фактория, 1998.