Это моя третья работа. Как и две первые, предыдущие, она сделана из старого материала. Первые мои работы, «Падение [династии Романовых])» и «Великий путь», я делала с большим энтузиазмом… Почему же я так упорно возвращаюсь к старому материалу и делаю третью картину из старого материала… Это потому, что я работаю в области определенной школы. Это школа конструктивистов.
Задача этой школы кинематографа — работать на подлинном, неинсценированном материале. Мы глубоко убеждены, что только хроника, только неигровая фильма, только живой материал в состоянии отобразить величайшую эпоху, которую мы переживаем, и людей, реально в ней живущих и творящих.
Когда мне предложили делать фильму о Толстом — у меня было очень сложное состояние. Очень противоречива и сложна личность самого Толстого и очень мало было материала, зафиксированного на пленке. Но я тут же решила, что отказываться от этой работы нельзя, что работать надо. Впервые вообще делалась попытка на неигровом материале показать не коллектив, а личность, дать оценку общеполитическим настроениям Толстого. Мне была дана задача чрезвычайно ответственная, сложная и достойная того, чтобы над ней поработать 5-6 месяцев.
Как же я работала?.. О Толстом было снято всего 80 метров.
И вот на 80 метрах живого Толстого я поставила перед собой задачу сделать фильму о Толстом. Кроме того, было 100 метров Ясной Поляны, 100 метров Астапова и около 300-400 метров хроникальных похорон. Вот и все, что имелось. Дать оценку религиозной философской теории Толстого я на таком материале, конечно, не могла. Дело не только в монтаже. Монтаж — это основной род уменья вообще работников кинематографии. Человек, который не умеет монтировать вообще, не должен делать картины.
Все равно как оператор, который не умеет снимать, не должен снимать, как режиссер, который не умеет работать с актерами, не режиссер. Это основные моменты, без которых нельзя делать картину. Тут не только дело в монтаже, а дело в установке.
Тот материал, который у меня был, снимался в 1906-1910 гг., и я начала искать материалы, относящиеся именно к этим годам. Материал относится к старой хронике 900[-го] года. Часть этой хроники, которую вы увидите, снята на люмьеровской пленке.
Если вы видели пленку, то знаете, что на ней есть перфорация, имеются четыре четырехугольных отверстия. Люмьеровская пленка имела одно круглое отверстие. Наши теперешние аппараты не могут печатать эти негативы, и пришлось обращаться к нашей лаборатории.
Я имела главным образом бытовой материал и парадные хроники. Больше всего старых фильм — это о царе. Николай второй любил сниматься, и есть около 40000 метров старой царской хроники. У него был свой оператор, хороший оператор, и качество хроники зачастую очень хорошее. Главным образом царские хроники —
это парады, приемы и больше ничего. Они были совершенно невыразительными в смысловом значении. И вот моей задачей
было выбрать тот материал, который я могла бы переключить,
т. е. сделать обличительным. Удалось найти очень интересные хроники. Вы увидите Саровскую пустынь, Москву 1906 года, голодную деревню 1906-1907 гг., Хитров рынок 1907 года…
Все эти материалы очень любопытны, интересны в смысловом значении. Вот таким образом удалось снять эту фильму о Толстом. Задача была дать оценку только одной стороне деятельности Толстого — это непротивление злу насилием. Правильна ли была
эта тенденция, философская установка в ту эпоху? Так выразительны и замечательны хроники того времени, что они сами по себе вскрывают обманчивое этой проповеди и полное одиночество Толстого.
Просьба к товарищам, которые будут смотреть эту картину.
У вас есть уже какая-то культура, когда вы смотрите игровую картину, есть культура зрителя. К сожалению, еще нет этой
культуры для неигровой фильмы. И в этом не виноват зритель. В этом виноваты мы. У нас очень мало фильм неигровых, мы только начинаем работать. Наши работы надо рассматривать как учебные работы. У нас нет ни традиций, ни тех возможностей, которые есть у работников игровой кинематографии. Смотреть наши работы нужно иначе. Здесь нет сюжета, нет фабулы, как в игровой фильме. Тут материал совершенно иначе работает на документальности, на подлинности, игровая кинематография гл[авным] обр[азом]
идет на обработке эмоций зрителя, а наша работа идет на обработке интеллекта зрителя. Тут должна быть углубленность не эмоциональная, а интеллектуальная, и только тогда это даст возможность просмотреть эту картину и правильно оценить те провалы, которые есть в этой работе. Пробелы в работе есть, потому что мы очень ограничены были в возможностях, потому что было мало материала. Значительность фильмы чисто агитационного порядка. Мне кажется, что эта фильма, показывающая 80 метров Толстого, человека который родился 100 лет назад, должна кричать о том, что мы совершенно не снимаем современности.
И перед наступлением 11-ой годовщины Октября, если бы мы захотели сделать фильму о Ленине, то мы столкнулись бы с тем, что у нас совершенно нет материала.
23 октября 1928 года.
Стенограмма обсуждения фильма в Обществе друзей советского кино, октябрь 1928 г. / Публ. А. Дерябин // Киноведческие записки. 2000. № 48.