Таймлайн
Выберите год или временной промежуток, чтобы посмотреть все материалы этого периода
1912
1913
1914
1915
1916
1917
1918
1919
1920
1921
1922
1923
1924
1925
1926
1927
1928
1929
1930
1931
1932
1933
1934
1935
1936
1937
1938
1939
1940
1941
1942
1943
1944
1945
1946
1947
1948
1949
1950
1951
1952
1953
1954
1955
1956
1957
1958
1959
1960
1961
1962
1963
1964
1965
1966
1967
1968
1969
1970
1971
1972
1973
1974
1975
1976
1977
1978
1979
1980
1981
1982
1983
1984
1985
1986
1987
1988
1989
1990
1991
1992
1993
1994
1995
1996
1997
1998
1999
2000
2001
2002
2003
2004
2005
2006
2007
2008
2009
2010
2011
2012
2013
2014
2015
2016
2017
2018
2019
2020
2021
2022
2023
2024
2025
Таймлайн
19122025
0 материалов
Высокая болезнь
«Оттепельная» версия романа Островского

«Самое дорогое у человека — это жизнь. Она дается один раз, и прожить ее нужно так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы, чтобы не жег позор за подлое, мелочное прошлое и чтобы умирая, мог сказать: вся жизнь и все силы отданы самому прекрасному — борьбе за освобождение человечества». Эти слова из романа Николая Островского 
«Как закалялась сталь» были для нескольких советских поколений не литературной цитатой, а молитвой, которую следовало носить в сердце, как прежде носили «Отче наш». Проблема «нестыдной смерти», ключевая в культуре XX века, для нас после Островского считалась решенной. Но сам же писатель дал повод к ее 
обсуждению, когда в 56-ом году появился фильм Алова и Наумова «Павел Корчагин». Под обсуждением здесь подразумевается то, что авторский взгляд в фильме двоится: он и изнутри идеала, и вне его.

Бесконечный, как во время потопа, холодный дождь, пудовые кирки и лопаты, которые легко входят в этот расползающийся черный кисель, но как трудно их оттуда вернуть; ветхая, навсегда прилипшая к телу одежда и отстающие подметки; вялый гонг, означающий возможность присоединиться к гигантской свалке неспособных согреться тел; огромное чрево барака, который кончается, наверное, где-то в преисподней; по-собачьи чуткое ожидание состава со сменой и виноватое подползание одинокого паровоза; гнущая вниз тяжесть разочарования и выпрямление, извергающее шкурника и труса; опустошенная дрёма, бодрящий стук бандитского пулемета, смерть, тишина после прощального салюта, ночные грезы о свободе для всех, зубовная дробь в мерзлом бараке и опровергающий ее 
крик — ж-а-а-р-к-о, тиф, зима, проснуться, как встать из мертвых, только после тысячи проклятий самому себе, результат сомнамбулических усилий — жалкий комок грязи на лопате, который тут же сваливается обратно, снег, снег, и черное беспамятство.

Отчего весь этот кошмар так притягателен? Потому что в нем достигается та степень свободы и вдохновения, которая недоступна в обычных нормальных условиях. Душа не отлетела от тела, но уже не зависит от него, потому что последний предел телесных возможностей пройден. Есть глубокая правда в том, что именно революциям свойствен этот наркотический восторг, без которого человек и человечество могут кому-то показаться скучноватыми.

И до и после «Павла Корчагина» многие пытались передать эту озаренность актерскими средствами, но не достигли того, что
Алову и Наумову и их операторам Шахбазяну и Миньковецкому удалось сделать монтажно-пластическим путем. Их монтаж лишь отчасти подчинен сюжету, он строится на недосказанности, на том, что переход от сцены к сцене всегда происходит в тот момент, когда этого не ожидаешь, когда она еще не кажется завершенной, но уже созрела для сцепления с новой — по пластическому или звуковому сходству или контрасту. Так течет сон. И эпизод строительства узкоколейки — один из самых вдохновенных киноснов о революции. Причем в нем есть та глубокая иррациональность, которой недостает другим. Трудно сказать о всех, но души тех, кто воспитывался в корчагинской вере, содрогаются от сцены изгнания белобрысого труса. Услышав, что беспартийные могут не оставаться, он с пренебрежением бросает свой комсомольский билет большевику Токареву. Но когда пламя свечи начинает скручивать картонку, его лицо тоже начинает корежиться, будто от боли. Токарев швыряет недогоревший билет в лужу воды: «Нет больше такого комсомольца!» Белобрысый с диким воем бросается вон. Толпа комсомольцев, плотно окруживших стол, расступается, обнаруживая как бы не существовавшее до этого огромное пространство барака, длинный человеческий коридор, по которому белобрысый не то убегает, не то проваливается в тартарары.

Авторы произведений об идеальных революционерах всегда заботились, чтобы как-то приспособить идеал к жизни, замаскировать его под жизнь. Ведь и сам роман «Как закалялась сталь» — это не проповедь в чистом виде, а биография.
Алов и Наумов не дают Корчагину права даже на самые маленькие компромиссы, не позволяют ни на йоту отойти от своей клятвы. В этом ригоризме чувствуется определенная полемическая сторона: вы требуете от людей всей жизни и всех сил — смотрите, что получается в результате.

Рита и Павел едут в Киев по комсомольским делам. Живописное столпотворение на вокзале, накал эмоций в толпе желающих уехать. Попасть ни в один вагон невозможно, но Павел, добывая место для Риты, своим яростным азартом перебивает весь этот хор оглоедов. Переход к лирической теме неожидан и вместе с тем пластичен. Выстрел в потолок вагона из маузера, затихший поезд, плывущий по бесконечному ночному пространству, неотразимое очарование в улыбке Риты (портретное мастерство Шахбазяна и Миньковецкого здесь, как и во всем фильме, — безупречно), Павел, который только что кипел страстью, разгоняя вагонную шушеру, вдруг деревенеет…

Необъяснимо выглядит и холодное прощание на выложенной серой брусчаткой площади. Общие планы сверху, растворенность фигур Павла и Риты в красновато-пепельной городской гамме, их интонации — всё это создает ощущение ностальгии по утраченному чувству, а ведь оно еще не началось и никаких внешних препятствий для него нет…

И наконец в бараке, на строительстве узкоколейки, где Рита
находит Павла, он притворяется спящим и доводит ее своей бесчувственностью до исступленного и жалкого состояния.

Позднее свой отказ от Риты Корчагин назовет ошибкой.
За этим не просто несостоявшаяся любовь — а своего рода
волевая кастрация. Ничего подобного Корчагин из книги
над собой не совершает.

И, по существу, весь фильм — это борьба с собственным телом.
Душа полностью отдана идее, и в ней нет никаких противоречий. А вот тело сопротивляется, оно болит, оно тянется к любви и покою, но они невозможны.

Голова Корчагина, запрокинутая на подушку, бледная кожа, невидящие глаза — так начинается фильм. Рассказчик говорит о нем, как о мертвом: год рождения, год вступления в комсомол, был бойцом-чекистом, рабочим революции, ранен, разбит параличом, ослеп. Последние слова на грани трагедии и черного юмора: «Страстно желая остаться полезным своей партии и своему классу, написал книгу воспоминаний о великих боях. Единственный экземпляр рукописи почтой был утерян. Утерян, потеряли», —откликается уже голос самого Павла. С этого момента его молчаливые обращения к самому себе станут постоянными. Этот голос внутреннего надсмотрщика будет поднимать его из болезни, из смерти, из самого глухого отчаяния.

Этим вступлением мотивируется отбор сюжетных линий книги, из которой взята только хроника побед Корчагина над собой в обстоятельствах, превышающих все мыслимые пределы человеческих возможностей. И это понятно: Павел, оказавшись на краю пропасти, ищет опору в своем прошлом опыте. Но можно различить их внутреннюю авторскую мотивировку: полемику с традицией кинематографа о революционерах, которые, принося жертвы идее, получают от жизни какие-то приятные награды.
Герой Алова и Наумова, преодолевая самые тяжкие испытания, удостаивается за это лишь возможности пережить новые страдания.

Вот он, совсем мальчишкой проходит «учебу» у матроса Жухрая. Мощный удар по челюсти, и Павел торопится подняться, чтобы получить новый удар. Так повторяется многократно. Не успев встать, он требует: «Бей еще!» Этот эпизод не просто подробность биографии героя, но, в известной степени, модель его дальнейшей судьбы, которая, нанося свои удары, редко обходится без посредничества Жухрая.

Павел первый раз попадает в тюрьму, спасая своего учителя от ареста. Вторая их встреча происходит год спустя в Киеве,
где Жухрай служит каким-то чекистским начальником, но фактически командует всем. Перед самым приходом Павла он принимает решение силами комсомола строить узкоколейку
для подвоза дров от станции Боярка к оставшемуся без топлива городу. Когда его помощники живописуют кошмарные условия работы, которые ожидают комсомольцев, появляется Павел, хромающий, едва оправившийся от ранения и 13-дневного беспамятства. Жухрай искренне радуется встрече и, обнимая своего ученика и спасителя, заявляет: «Работу тебе подберем!»

Заканчиваются условленные две недели адского труда на строительстве дороги, и именно Жухрай, хотя это ему как бы и не по чину, распоряжается оставить комсомольцев без смены.
И, наконец, когда приходит сообщение о смерти Корчагина (преждевременное, как выясняется позже), Жухрай не дает сообщить об этом его товарищам, чтобы не портить праздник завершения узкоколейки. Оттеснив с трибуны потрясенную горькой вестью Риту, он торжественно заявляет: «Волнуется товарищ Устинович. И есть, есть от чего волноваться. Да понимаете ли, какое дело сделали…»

Может быть, это тот же самый стоицизм, что и у Павла, но здесь он на грани цинизма. И вся история их отношений может читаться как вариант вечного сюжета о жертве самым дорогим — сыном — ради спасения рода людского или о расчетливой жертве не собой, а другим, которого ты увлек красивой идеей.

Вторая версия кажется произвольной, но на нее наводит настойчивое подчеркивание в фильме той мысли, что
величайшая преданность революции была прежде всего
в рядовых ее деятелях. А в одном кадре, непонятно как
пропущенном цензурой, совершенно однозначно противопоставлены вожди и масса. Этот кадр завершает
эпизод на съезде комсомола Украины. Перед началом съезда происходит решающее объяснение между Ритой и Павлом, из которого следует, что он сознательно отказался от своей единственной, большой любви, считая, что она помешает революционному делу. Начинается съезд. Зал затихает, и на авансцене появляется кто-то из комсомольских вождей и властным, металлическим голосом начинает речь.
Мы не видим лица, а только спину и широко расставленные
ноги в галифе, а через них — муравейник зала.

Это уже не воспоминания героя, а неожиданно вклинивающийся комментарий к ним, к моменту, когда Павел начинает подводить итоги своей жизни. Для авторов, если эта врезка не случайность, вся борьба за свободу человечества заканчивается вот этими нависшими над залом галифе. Павел же со своего места в зале видит всё иначе.

Всё двойственно. Даже финала два. Последний ничего общего не имеет со стилем фильма. В нем Павел, снова живой и здоровый, предупреждает, что не надо верить в его смерть. А предыдущая сцена, тоже похожая на финал, возвращает нас к прологу. Слепой Корчагин решает писать утерянную почтой книгу заново. Мать приносит ему принадлежности для письма и со словами — «работай, сынок» — выключает свет.

Сравните это с финалом кинотрилогии по роману Алексея Толстого, которую в том же 56-ом начинает снимать Григорий Рошаль. После всех «хождений по мукам», разлученные герои наконец собираются вместе на …Съезде Советов и слушают речь Ленина. Различие как между позитивом и негативом. Здесь ярчайший внешний свет, изливающийся на утомленные души, — там только внутреннее пламя среди окружающей тьмы. Здесь полная победа коллективности,
там — одиночества, здесь радостное искупление («Ты понимаешь, —говорит Рощин в финале, — какой смысл приобретают все наши усилия, пролитая кровь и все безвестные и молчаливые муки…»),
там — бесконечное распятие. Здесь — советский человек, который в конце своего пути через море страданий, как и положено ему, достигает твердого берега веры и счастья, а если гибнет, то все равно остается среди живых в качестве образца для подражания.
Там — оттепельный романтик, заведомо отвергающий возможность личного счастья или посмертного существования в виде образца буквальным исполнением своего обещания богу Революции—отдать «всю жизнь и все силы».

 

Трояновский В. Человек оттепели (50-е годы) // Кинематограф оттепели. Книга первая. М.: Материк, 1996.

Поделиться

К сожалению, браузер, которым вы пользуйтесь, устарел и не позволяет корректно отображать сайт. Пожалуйста, установите любой из современных браузеров, например:

Google Chrome Firefox Opera