В 1928 году я поехал в Баку сниматься у А. М. Роома в фильме «Привидение, которое не возвращается» по новелле А. Барбюса. Предстояло опять сыграть сыщика, но на этот раз, думаю я себе, буду играть его не так, как в «Стачке». Надо построить образ посложнее, попсихологичнее… Изучаю
Итак, решено: толстяк с бородой!
И то и другое у меня было свое собственное; борода была отпущена для комедии «М. М. торгует», но… съемки срывались, а борода оставалась. Толщина тоже была естественная — мне всегда
Не успел я ступить на бакинскую землю, как получаю от Эйзенштейна письмо, которое кончается такими словами:
«Желаю ни пуха и ни пера. Обнимаю. Гони фото!»
Пробные фотографии мы произвели — они получились вроде бы неплохими. Я послал их Эйзенштейну. Очевидно, А. Роом, довольный пробами, направил такие же фото на кинофабрику в Москву.
Сценарий всем нравился. Солнца было хоть отбавляй. Настроение у всех было боевое. И я продолжал хлестать пиво да борщ.
Как вдруг А. Роом получает неожиданную телеграмму:
«Баку. Гостиница Континенталь. Роому. Минаеву.
Избежание нелепости типа сыщика категорически отвергаем бороду Штрауха настаиваем на соблюдении согласованной маски.
Трайнин. Веремиенко. Перцов».
В тот же день я тоже получаю из Москвы телеграмму:
«Баку. Новая Европа. Штрауху.
Профиль затылком ростом фас блестящие шли всех к черту снимайся бородой шлю письмо.
Эйзенштейн».
А. Роом считает, что надо сниматься с бородой, но он получает вторую телеграмму:
«Дирекция остается при первоначальном мнении относительно типа Штрауха подробности письмом.
Трайнин. Веремиенко».
Я недоумеваю, почему они привязались к моей бороде, делать им, что ли, там в Москве нечего?!
Съемки откладываются.
Директор картины получает инструкцию: актера Штрауха на съемки не допускать.
Тучи над моей головой сгущались, и мы наконец с А. Роомом капитулировали, сдались…
Накануне съемки вечером в парикмахерской гостиницы назначается
Собирается чуть ли не вся съемочная группа. Сбривание происходит не сразу, как при Петре I, а постепенно, сантиметр за сантиметром — нам жалко сразу расставаться с забавной внешностью образа. В парикмахерской стоит напряженная тишина, только слышно, как лязгают ножницы…
Итак — плакала моя борода! Я пребываю в растерянности и чувствую себя Самсоном, утратившим без волос всякую силу. И зло берет… Собираю клочья отстриженной бороды в конверт, хочу отослать на память дирекции фабрики. А наутро — первый день съемки.
Поглядываю в зеркало и никак не могу привыкнуть к своему
Штраух М. История с бородой // Эйзенштейн в воспоминаниях современников. М.: Искусство, 1974.