Таймлайн
Выберите год или временной промежуток, чтобы посмотреть все материалы этого периода
1912
1913
1914
1915
1916
1917
1918
1919
1920
1921
1922
1923
1924
1925
1926
1927
1928
1929
1930
1931
1932
1933
1934
1935
1936
1937
1938
1939
1940
1941
1942
1943
1944
1945
1946
1947
1948
1949
1950
1951
1952
1953
1954
1955
1956
1957
1958
1959
1960
1961
1962
1963
1964
1965
1966
1967
1968
1969
1970
1971
1972
1973
1974
1975
1976
1977
1978
1979
1980
1981
1982
1983
1984
1985
1986
1987
1988
1989
1990
1991
1992
1993
1994
1995
1996
1997
1998
1999
2000
2001
2002
2003
2004
2005
2006
2007
2008
2009
2010
2011
2012
2013
2014
2015
2016
2017
2018
2019
2020
2021
2022
2023
2024
Таймлайн
19122024
0 материалов
Поделиться
Выступление Брика на совещании ЛЕФ и кино
Стенограмма, 1927 год

БРИК: Мне кажется, что мы все-таки допускаем целый ряд очень грубых ошибок. Прежде всего, начиная с пресловутого искажения материала. С каких пор мы стали говорить о возможности условными знаками передавать какой-нибудь факт? Кинематографический материал, по одному тому, что он двухмерный, уже искажает. Поэтому говорить об искажении не приходится. Шуб правильно ставит вопрос о том, что снимать, а не что больше или меньше искажает. Все одинаково искажает. Вопрос в том, что нам показывать на экране, что нам снимать. Снимать ли нам только факты или снимать инсценированные вещи? Позвольте привести пример, «Поэт и Царь». Мы с Шкловским накинулись на Гусмана: «Это гадость, потому что дает искаженного пошлого Пушкина». Он говорит: «Возможно, но наша задача — многомиллионное население заинтересовать Пушкиным, чтобы оно полюбило Пушкина». И он прав, потому, что если стоит такая задача, то показывать такого Пушкина, как предлагал Шкловский, человека больного венерическими болезнями и припадающего к стопам Николая, было бы нелепо. Он не мог бы вызвать любовь. Следовательно, здесь вопрос о том, с какой целью снимать.

Утверждать, что мы, лефовцы, стоим только за то, чтобы снимать правду, неверно. Если бы нам сказали, чтобы мы показали Николая I таким, каким он был, а некоторые говорят, что он был не так плох, то мы не стали бы этого делать. Вопрос идет о том, что мы считаем необходимым дать в кинематографии. И мы говорим: прежде всего мы добиваемся в кинематографии того же, что и во всей нашей литературной работе, т. е. приучить людей ценить факты, документы, а не ценить художественную выдумку по поводу этих документов.

Что проделывает Шкловский над Толстым? Какая культурная значимость этой работы? Она заключается в том, что если ты хочешь читать войну и мир двенадцатого года, то читай документы, а не читай «Войну и мир» Толстого, а если хочешь получить эмоциональную зарядку от Наташи Ростовой, то читай «Войну и мир». Культурный человек тот, который заражается эмоциональным настроением от реальных фактов, а не от выдумки. Замечателен в этом отношении спор Бабеля с Буденным. Буденный говорит: ты исказил конармию, а Бабель говорит: я и не собирался ее писать. Какой мне нужен был материал, тот я и брал. А если хочешь читать про конармию, то возьми документы и читай. Буденный требует от писателя фактичности, и в этом мы с ним согласны.

Прежде всего, важно поднять культурный уровень не только кинематографиста, но, главным образом, тех, кто потребляет кинематографию, чтобы у них этот интерес к «Коллежским регистраторам» и к «Малиновской» упал. Смешно, когда мы говорим пламенные речи и громим Протазанова, а он собирает денежки с «Человека из ресторана». Протазанов будет деньги собирать до тех пор, пока за это будут платить их и ходить на «Человека из ресторана». Мы должны разгромить ту публику, которая эти деньги дает, и тех прокатчиков, которые эту линию поддерживают.

Вот здесь выступает на сцену роль партсовещания, потому что в нашей стране счастливо отсутствует свободная конкуренция, и мы имеем аппарат, который может форсировать этот культурный рост. И мы должны требовать от этого аппарата, чтобы он шел в этом направлении. Когда мы начали борьбу против Шведчикова и Совкино, мы говорили: в чем дело? Шведчиков себя ведет как капиталист на рынке. Он не пользуется своим аппаратом, чтобы форсировать культуру. Все сейчас кинутся на хронику. Тот же Протазанов снимает и говорит: я тут хронику еще досниму, то есть пейзаж деревенский. А чего не знают и чего партсовещание не узнает, так это такой вещи, что Шведчиков под «Такую женщину» выдает авансы, а под «Механику головного мозга» даже пленки не выдает. То же со «Страной чувашской» и с целым рядом других. Это нужно показать. Очень хорошо говорить о хозяйственном расчете, о коммерческом расчете, это все великолепные вещи, но существуют и другие соображения, на которые мы должны нажимать. Это точка зрения не будет только лефовской. С этим собирается выступить и Главрепертком, и Главполитпросвет.

Но есть и нечто другое. Главрепертком говорит: снимайте вотяков, чувашей и так далее, но, говорит, снимайте и художественные фильмы из быта этих национальностей.

Они говорят: снимайте все это, но в то же время будьте на хозрасчете: «Как известно, классовая фильма это и кассовая». Почему это известно? Кому? Верно. Современный зритель хочет современную фильму, но денег под это не дает. В «Такой женщине» Малиновская играет вторую роль, а кино публикует, что она играет первую роль. «Чувашская страна» должна конкурировать с Малиновской. Мы должны найти методы, как нам с нашими чувашами и вотяками конкурировать с Малиновской. Это не так просто. Этого никакими благочестивыми словами не сделаешь.

Почему мы так колоссально обрадовались «Падению династии Романовых»? Потому что столько людей потянулось смотреть ее. У нас сейчас идет борьба со зрителем, и мы хотим, чтобы партия нам в этом отношении помогла.

Кроме того, есть и другая работа. Вопрос неясный: должны ли мы отстаивать, что будем давать только документы, или мы должны создать промежуточную форму фильм, то есть при использовании того же материала, создать более широкую форму. Это мне неясно. Шкловский правильно привел знаменитый пример о Тургеневе, который включил в роман письмо, которое писал друзьям. Важна установка, а не кто писал. Но нужно это или не нужно? Чернышевский начал «Что делать» с самых необыкновенных вещей. Три главы написал, а в четвертой пишет, что ничего подобного не случилось, но я нарочно написал так, потому что иначе вы не стали бы читать.

Мы делаем наше культурное дело. Мы хотим заставить зрителя поверить и понять, что документность в тысячу раз ценнее, культурнее, чем игровое однообразие или искажение в ателье.

Если вы возьмете иностранные ленты, то увидите, что во всякую игровую фильму включаются неигровые куски. Я видел фильму с «Пат и Паташоном». Они ходят, потом попадают на лыжные состязания, и дают 150 метров этих состязаний. Это очень интересно. Так не стоило бы и смотреть картину, а тут смотришь. Мы, может быть, даже сказали бы: вы Пат и Паташона уберите, а состязания оставьте, а в деревне, может быть, будут только Пат и Паташона смотреть. Это вопрос тактики.

Наша задача — требовать и настаивать, чтобы были созданы наилучшие условия для заснятия интереснейших и нужнейших документальных материалов. Я называю это «снимать на фильмотеку».

Часто слышите разговоры, что выгоднее построить Исаакиевский собор в ателье, чем съездить в Ленинград заснять его. Приедете, а там целый месяц льет дождь, вы не можете снимать. Такой кинематографист прав. Он смотрит так, что если у него тусклый, плохой кадр, то это плохо. Этот человек не очень убежден, что обязательно нужно снимать Исаакиевский собор в Ленинграде, а лучше осветить его в ателье.

Моя установка такова. Прежде всего, наша лефовская борьба должна идти не столько против кинематографического производства, сколько против кинематографических администраторов и управителей, даже не фабричных, надо отстаивать нашу точку зрения перед нашими идеологическими центрами.

Во-вторых, нужно нажать на зрителя, поднимая его общую культуру, потому что если он начнет требовать, тогда это пойдет быстро.

В-третьих, нам самим, заинтересованным и работающим по неигровой, нужно посмотреть, что у нас делается хорошо и что плохо. До сих пор у нас, да и не только у нас, но и в Германии, жалуются, что нас все хвалят, но нас никто не смотрит. Лучше побольше ругали бы. А то получается впечатление, что все замечательно и никто не говорит, что мы плохо делаем, а потом вдруг — не совершенствуемся.

Не будем ставить в повестку дня вопросы, имеющие мало отношения к сути дела, а может быть, ограничимся на нашем совещании такими вопросами: 1) формулировка совершенно жестких и точных тезисов по вопросу — что может дать партсовещание для развития той культурной кинематографии, которую я изложил, и всего того, что идет на фильмотеку.

Нет у нас энциклопедических словарей. Им кажется, что энциклопедический словарь для кинематографии не пригодится, а Малиновская пригодится. Мы должны показать, что словарь, может быть, больше пригодится, чем Малиновская.

И второе, специально для нас. Очень серьезно поговорить — каковы пути создания из этого материала, из того материала, который нам ценен и нужен, такой фильмы, которая бы зашибла игровую фильму. Мы видим сейчас в литературе попытки подать документ. Тынянов пытается это сделать. Он написал «Кюхлю». Может быть, придется и нам идти на самые разнообразные фокусы. Когда Родченко снимает сверху и снизу, — для чего он это делает? Так ведь Кузнецкий мост никто не станет смотреть, если его снять прямо, а если сверху, глядишь, и посмотрят.

Значит, второе необходимое для нас, в подтверждение того, что мы будем говорить. Мы скажем декларативно. Если нам скажут: хорошо, вот вам возможность, мы должны уже знать, что на чем делать. Если мы ничего не сумеем сделать, то зря будут наши слова. Дзига Вертов задохся потому, что не знал, что делать дальше.

То, что случилось с Вертовым, случается и в литературе. Это тоска по большой форме, когда человек, меньше чем с тридцатью листами, считает неловким показаться в издательство. Когда принесешь к издателю, он посмотрит на размер и скажет, что пустяки, говорить не стоит. Нужно придумать или газету, или что-нибудь другое, найти соответствующую форму. А Дзига Вертов решил с тем небольшим, что у него есть, сразу посягнуть на большую ленту. И материала не хватило.

Вторая задача — мало прокламировать эту хронику, а нужно знать, что сделать и какие принять меры, чтобы поднять эту самую нашу хронику до такой степени, чтобы она могла и на рынке, и в сознании зрителя бить сильнее. ‹…›

Если правильно было отмечено, что у Шуб замечается левый уклон, то у других товарищей — правый уклон, объясняющийся тем, что они являются руководителями больших производств. Мы, лефовцы, хотим брать на себя ответственность за все, что должно делаться в кинематографии. Я лично работаю в «Межрабпом-Руси» и не беру на себя никакой ответственности. И я, и Шкловский работаем там только в определенном цеху, в сценарном цеху. Поскольку мы можем влиять, мы влияем. Вам Шведчиков может сказать такую вещь: «Все это очень мило, но давайте снимем Малиновскую, которая даст нам возможность проводить все ваши прекрасные вещи». А мы говорим, что нас не касается, откуда вы берете деньги. Это дело ваше.

Мы не должны бояться остаться на партсовещании в меньшинстве. Нам скажут, что вы немного декларативны. Мы за всю советскую кинематографию в целом не отвечаем. Когда мы говорим о художественной кинематографии, мы говорим, что категорически ее отрицаем. Если это нужно делать из-за денег, это будет делаться, но мы будем бить по художественной кинематографии нашей неигровой. Мы будем стараться делать ее все более и более реальной. Нам нечего входить в денежные интересы фабрики, способствовать фабрике, находить деньги на свою политику. На киносовещании таких людей, которые будут говорить о хозяйственных и прочих соображениях, будет много и без нас. Мы же должны говорить так: у вас денежное затруднение, а нас не касается. Мы настаиваем на этой культурной линии. ‹…›

ЛЕФ и кино: стенограмма совещания. Присутствуют: О. Брик, В. Жемчужный, А. Лавинский, М. Мачаварьяни, П. Незнамов, В. Перцов, С. Третьяков, Э. Шуб, В. Шкловский, Л. Эсакиа и др. // Новый ЛЕФ. 1927. № 11-12.

Поделиться

К сожалению, браузер, которым вы пользуйтесь, устарел и не позволяет корректно отображать сайт. Пожалуйста, установите любой из современных браузеров, например:

Google Chrome Firefox Opera