В качестве пропедевтики к «Юрьеву дню» следовало бы вкратце пересказать роман Людмилы Петрушевской «Номер один, или В садах других возможностей», но можно ограничиться и тем, что сценарий Юрия Арабова держится на тревожном допущении: между бабочкой и Чжуан-цзы возможен обмен вслепую (судьбами, душами). Некая лотерея прижизненного метемпсихоза. Оперной приме снится, что она уборщица Люська, которой, предположим, снится, в свою очередь, белый «крайслер» и звонки немецкого импресарио; разница с классическим даосским примером в том, что все вроде бы наяву.

Захватывающая метафизическая перспектива, но даже если это в принципе не одно и то же, метафизика здесь интересна исключительно как метафорика.

Что означает превращение примы в уборщицу?

Гротескные обстоятельства, заданные Кириллом Серебренниковым, и не оставляют особого простора для интерпретаций: волшебный транспорт для перемещения между параллельными мирами — пресловутый социальный лифт, внезапно ухнувший вниз на всю глубину шахты. Из пентхауса — в подвал; сказка про Золушку на обратной перемотке. Скорее всего, режиссер имел сообщить нам истину менее грубую и очевидную, но пока блаженные жители ЦАО пугали детей миром голодных духов, простирающимся по ту сторону Кольца, метафора напрашивалась. Москвич в провинции — как Данте в аду; подобная бодхисатве принцесса заходит в душную людскую родины. Между тем по телевизору только что сообщили: на общественных работах, учрежденных властями для вспомоществования новым безработным, за месяц физического труда на воздухе будут платить 4900 рублей. Вот тебе, бабушка, и перемена участи. Положим, никто из офисных крепостных никогда не держал государство за приличного феодала, но ситуация на рынке труда в целом напрашивается на школьное определение заповедных лет. Деваться некуда; и хотя Серебренников, скорее всего, хотел иллюстрировать карикатурной социологией религиозную притчу, вышло, кажется, наоборот. Как только «крайслер» превратился в тыкву, мистическое происшествие с певицей стало точным образом социального процесса. Из грязи в князи и обратно; огромные человеческие массы стекались в столицу, рассылали резюме, учили английский, делали карьеру и вкладывались в ипотеку, но стоило им поверить в реальность своего незаслуженного и преждевременного благополучия, как оно оказалось миражом. С осени прошлого года Москве снится кошмар про Россию, которой снилась стабильность, сто сорок за баррель и холеная Москва.

Ткачев Д. Lost. Сезон первый. О фильме «Юрьев день» // Сеанс. 2009. 39/40.