Таймлайн
Выберите год или временной промежуток, чтобы посмотреть все материалы этого периода
1912
1913
1914
1915
1916
1917
1918
1919
1920
1921
1922
1923
1924
1925
1926
1927
1928
1929
1930
1931
1932
1933
1934
1935
1936
1937
1938
1939
1940
1941
1942
1943
1944
1945
1946
1947
1948
1949
1950
1951
1952
1953
1954
1955
1956
1957
1958
1959
1960
1961
1962
1963
1964
1965
1966
1967
1968
1969
1970
1971
1972
1973
1974
1975
1976
1977
1978
1979
1980
1981
1982
1983
1984
1985
1986
1987
1988
1989
1990
1991
1992
1993
1994
1995
1996
1997
1998
1999
2000
2001
2002
2003
2004
2005
2006
2007
2008
2009
2010
2011
2012
2013
2014
2015
2016
2017
2018
2019
2020
2021
2022
2023
2024
Таймлайн
19122024
0 материалов
Поделиться
О работе Михаила Ромма и Евгения Габриловича
Из мемуаров Елены Кузьминой

Если правильно по-русски можно было бы сказать: великолепно добрый, великолепно скромный, великолепно честный, великолепно одаренный, я все это сказала бы о Евгении Иосифовиче Габриловиче.

Я познакомилась с ним, когда я еще была Лелечкой, а он Женечкой. Мы были безобразно молоды. Я его помнила еще со времен театра Мейерхольда. Он произвел на меня неизгладимое впечатление. Кроме того, что он был там кем-то вроде драматурга, редактора — уж не знаю кем, — он был иногда еще и тапером.

Эту фигуру за роялем я не забуду никогда. Он был великолепным музыкантом и к тому же удивительным актером. Я запомнила, как, соприкасаясь с его руками и телом, вещи — стул и рояль — оживали. Они обретали душу и странность.

Из всего того, что я видела на сцене, у меня в голове остался легкий сумбур, а вот Габрилович вклеился в мою память. Если б я умела рисовать, я безошибочно нарисовала бы его даже сейчас.

Всю свою последующую жизнь мы провели вместе. Не рядом. Нет. А вместе шагали по одной дорожке. Вместе работали над некоторыми фильмами. Я дружила с его женой. Ну, не совсем дружила, а вроде бы и так можно это назвать. Мы с ней были на разных полюсах. Нина была удивительно красивой и, я бы сказала, шальной женщиной. Шумная, темпераментная, властная, не терпящая возражений и до исступления любящая жизнь. Жить рядом с ней было нелегко. Я думаю, что у веселого человека, Жени Габриловича, от этого были всегда очень грустные глаза. Женя так любил свою красавицу, что при ней он стушевывался. Он подчинялся ей во всем. Иногда только говорил своим странным голосом:

— Ну, Нина, не надо… — и тут же замолкал.

Когда Нины не было, он оказывался веселым, разговорчивым, остроумным человеком. А главное, смешливым. Очень смешливым.

И вот я столкнулась с ним как с драматургом во время съемок «Мечты».

Вернувшись в Москву с Западной Украины, Ромм с Габриловичем сразу сели за сценарий. Трудно было Ромму. Уж не знаю почему, министр назначил Ромма своим заместителем по художественной кинематографии. Ромм от изумления пожимал плечами, но приказ есть приказ. Все утра и дни проводил он в министерстве, разбираясь в клубке перепутанных дел, взаимоотношений между людьми. Пытался уладить неулаженное. Привести в порядок беспорядочное. У Ромма, как у всякого кинорежиссера, сильна была деловая сметка. Умение расставить людей. Налаживать отношения, давно до смешного испорченные. Вероятно, именно режиссерская хватка помогала ему.

Не знаю, что ему удалось, но уставал он до обморока. Приползал домой и сваливался в глубоком сне. Вероятно, ему помогала молодость, но он вставал через час бодрый, полный сил и звонил Габриловичу. Женя приезжал, и они, запершись в кабинете, обсуждали задуманный сценарий. Даже в те вечера, когда Евгений Иосифович не приходил, Ромм запирался у себя и работал.

Сценарий написали они быстро. Отличный вышел сценарий.

Работали дружно. Ромм, как и Женя, был человеком смешливым. Из-за двери все время доносился веселый, безудержный смех. Когда, страдая от любопытства, я рвалась к ним, Ромм вежливо меня выставлял. Он так влюбился в Габриловича, что, как ревнивая женщина, не хотел ни с кем делиться тем временем, которое Женя просиживал у него.

Скажу одно — зная, что роль Ганки пишется для меня, Габрилович подмечал во мне какие-то особенности поведения и наделял ими Ганку. Во всяком случае, я безошибочно узнавала себя.

Ромм сам писал очень хорошо. Ему, по правде, не нужны были соавторы. Но он не мог заставить себя работать один. Около него обязательно кто-то должен был находиться — другой человек, так же, как и Ромм, заинтересованный в работе.

Не было ни одного сценария или пьесы, по которым бы Ромм, придерживаясь написанного на бумаге, мог поставить картину.

Он все выворачивал наизнанку. ‹…›

С Габриловичем они работали иначе. Они придумывали ту или иную сцену вместе, оговаривали ее, потом делили между собой, кто что будет писать, и на какое-то время расходились. Потом встречались вновь и вновь (почему-то это было всегда у нас дома), читали друг другу написанное, спорили, шумели, хохотали. Потом оговаривали дальнейшее содержание, вновь делились между собой эпизодами и вновь расходились.

Ромм бесконечно любил работать с Габриловичем. Он, вздыхая, говорил:

— Эх, если бы все были Габриловичами…

И еще он говорил:

— Светлый человек, Женька…

Кузьмина Е. Светлый человек // О том, что помню. М.: Искусство, 1989.

Поделиться

К сожалению, браузер, которым вы пользуйтесь, устарел и не позволяет корректно отображать сайт. Пожалуйста, установите любой из современных браузеров, например:

Google Chrome Firefox Opera