Фильм, лишенный в своей основе больших амбиций, вдруг стал чуть ли не манифестом нашего новейшего кинематографа (ситуация нынешней идейной и эстетической пустыни не оправдывает явно завышенных оценок). Манифестом, который встречен многими изданиями с восторгом. Декабрьский «Кинопарк»: персонаж Сергея Бодрова-младшего «признали новым национальным героем... Произошло то, чего так ждали от кино: имя главного героя стало нарицательным. Появилось лицо у целой армии молодых людей, пытающихся найти себя в большом городе». И от этого, честно говоря, тошно.
В жизнеподобную ткань картины вплетены будто само собой разумеющиеся всенародно любимые сентенции: «черные с пушками — звери», «оборзел, татарин», «не брат я тебе, гнида черножопая», «евреев я как-то не очень»... Используя уже опробованное обаяние Сергея Бодрова, обласканного и задушенного после «Пленника» премиями, которые удостоверяют его актерскую профпригодность, Балабанов заставляет своих молодых зрителей идентифицироваться с этим персонажем, именно его нагружая посконными мифологемами: «теперь русских душат, значит, знают, что слабые мы сейчас», «скоро вашей Америке кирдык»... ‹…›
Какой приятный парень — герой. Чистым взором и с искусствоведческим прищуром он обозревает изумительные постройки Воронихина и Растрелли. Ну, а если убивает каких-то там людей (причем не «черножопых»), так ведь потому только, что они — плохие. К тому же русских, особенно родственников, притесняют, потому и мстит он почти как... чеченец.
Брат киллера, персонаж Бодрова-младшего, убивает не ради денег. Просто попросили — он не отказал. Поклонник «Наутилуса», он — убийца поневоле, вроде как невольник чести. Поэтому раздаются глубокомысленные голоса: он не аморальный, а внеморальный. Немножко Кандид, но и одновременно оснащенный обыкновенным боевым опытом российский дембель. Все они, как и мы, остальные, сегодня, в сущности, «братки». ‹…›
Бодров бродит по Питеру, как студент по дороге в читалку. Ну, замочил кого-то с равнодушием профессионала, зато в следующем кадре он со смущенной улыбкой расспрашивает продавщицу о новом альбоме Бутусова. Хорошо еще, что не Талькова или кого-то поновее в этом роде. С другой стороны, обещал пощадить — и не застрелил.
При том, что он повторяет: отсидел войну в штабе писарем, — он демонстрирует хватку отнюдь не штабной крысы. И его бесспорный профессионализм (из бутылки сделать глушитель, запал из спичечных коробков) работает на психологическую притягательность боевика, а не искусствоведа в штатском Бодрова. Но, в отличие от стукача, киллер для нашего зрителя (критика) сегодня — фигура романтическая. Конечно, после «Взгляда», ведущим которого стал Бодров, после раскрутки в прессе этот герой-персонаж обязан был вырваться в кумиры девочек, тоскующих по нашим, а не американским романтическим гангстерам. По ходу дела он заводит роман с вагоновожатой (как замечательно снимал Балабанов трамваи с эксцентричными пассажирами в «Счастливых днях»), отказавшей ему, обаятельному убийце, и отплатившей таким образом за свой животный страх.
В «Кавказском пленнике» Бодров своей пленительной естественностью обыграл профи Меньшикова, которому, надо признать, не хватило драматургии. Но теперь его тогдашний одноразовый дилетантизм лишился выгодного фона. Оказавшись без контрагента (картинки Питера таким фоном считать все же не решаешься), Бодров получил репутацию звезды. Звезды, которой в этой стране внемлет множество опустошенных, вернее, ценностно незаполненных молодых людей. Сейчас Бодрову на ТВ предлагают изображать еще более положительного героя. А он другим-то и не был, судя по унизительной зрительско-критической реакции.
Дондурей Д. «Не брат я тебе, гнида...» // Искусство кино. 1998. № 2.