Марк Кушнирович: ‹…› О «Трофиме» Алексея Балабанова. Если этот фильм воспринимать как пародию на хрестоматийные реалии советской киноклассики, тогда это, безусловно, интересная работа. Но беда в том, что большинство зрителей — даже искушенных — воспринимают сюжет всерьез. Возможно, требовались
Лев Аннинский: Проект не лишен остроумия: прицепить современные новеллы к паровозу Люмьеров, — но результат кажется искусственным. Вагончики сцеплены плохо, болтаются кто куда, и очень неравноценны. Балабанов и Месхиев лучше, чем Хван и Хотиненко, но и их удачи скорее формальные. В качестве салюта столетнему синематографу — проходит. В качестве вклада в современное киноискусство — в лучшем случае замета «на будущее».
Ольга Суркова: Балабанов, такой чистый по стилю в «Счастливых днях», странно для себя эклектичен, очевидно, в попытке следовать театральности немого дореволюционного кино. Несколько примиряет с балабановским «Трофимом» лишь финал новеллы — парадоксальный и резкий. ‹…›
Даниил Дондурей: Неудачный Хван. Превзошедший себя Месхиев. Остраненный, стильный и остроумный Балабанов. Равный себе Хотиненко. Тем не менее результат
Елена Плахова: Неравная степень удачности новелл — как ни странно, верный признак слаженности целого. В фильме даже есть напряжение драматургии: от вымороченности Хвана — через монотонную тягомотину Месхиева — к кульминации в виде маленького шедевра Балабанова — и к надрыной хотиненковской развязке. Те, кому полюбился Месхиев, включились еще раньше.
Сергей Добротворский: Мой личный рейтинг выглядит так: с большим отрывом Месхиев, потом Балабанов, Хотиненко и Хван. Места розданы по мере убывания непосредственного чувства кино, которого в юбилейный год у питерских режиссеров оказалось
Сеансу отвечают: Прибытие поезда // Сеанс. 1996. № 14.