Таймлайн
Выберите год или временной промежуток, чтобы посмотреть все материалы этого периода
1912
1913
1914
1915
1916
1917
1918
1919
1920
1921
1922
1923
1924
1925
1926
1927
1928
1929
1930
1931
1932
1933
1934
1935
1936
1937
1938
1939
1940
1941
1942
1943
1944
1945
1946
1947
1948
1949
1950
1951
1952
1953
1954
1955
1956
1957
1958
1959
1960
1961
1962
1963
1964
1965
1966
1967
1968
1969
1970
1971
1972
1973
1974
1975
1976
1977
1978
1979
1980
1981
1982
1983
1984
1985
1986
1987
1988
1989
1990
1991
1992
1993
1994
1995
1996
1997
1998
1999
2000
2001
2002
2003
2004
2005
2006
2007
2008
2009
2010
2011
2012
2013
2014
2015
2016
2017
2018
2019
2020
2021
2022
2023
2024
Таймлайн
19122024
0 материалов
Поделиться
Город неисчерпаем
Сергей Астахов о том, как можно снимать Петербург

Сергей Астахов: У меня много петербургских картин, даже по пальцем сосчитать не смогу. Начал я его [Петербург] снимать в фильме Дмитрия Светозарова «Прорыв». Он рассказывает об аварии при строительстве очередной станции метрополитена, и между прочим, основан на реальных событиях 1974 года. Тогда была угроза того, что часть города может просто провалиться сквозь землю. Поэтому мы строили изобразительное решение на противоборстве красоты и стихии, а наши герои находились между этих двух полюсов. Город в «Прорыве» очень величественный, и все ракурсы, панорамы, крупности выбирались так, чтобы было понятно, что эта вся красота может исчезнуть в одну секунду. Помню, как мы снимали ночью в Петропавловской крепости, прямо в самом соборе. Забирались высоко по башне к часам, где механизм уже 200 лет стукает, и вот это ощущение уснувшего города, тишины невероятной, и рядом, в этом же соборе, буквально в нескольких метрах от тебя, лежит основатель Петербурга. Мне сложно в словах выразить, но я поймал какое-то ощущение призрачности города, его метафизики. Потом испытывал его неоднократно — когда находишься на верхней точке, особенно в белые ночи, город непередаваемо красив. Непередаваемо — не образное выражение, я вот сколько лет ездил на киностудию «Ленфильм» через Троицкий мост, столько раз видел новую Петропавловку, новую стрелку Васильевского острова, новое Марсово поле. ‹…›

В «Брате» мы, если можно так выразиться, прятали город, но так, чтобы зритель его заметил. Нет смысла снимать в Петербурге так, как будто это Минск. Но, в отличие от «Прорыва», мы снимали Петербург не величественный и холодный, а теплый, живой, лиричный. Это город проходных дворов и трамвайных рельсов, с ремонтным трамвайчиком, дребезжащим через мост Лейтенанта Шмидта. Поэтому у нас была другая география — Петроградская сторона, Васильевский остров, какая-то не замыленная, но узнаваемая или даже только угадываемая натура. Думаю, что обаяние города в «Брате» соперничало с обаянием Сергея Бодрова, и мы работали на конфликте лирического пейзажа и опасности, которая в нем таится.

Константин Шавловский: Через год после «Брата» у вас вышла картина «Про уродов и людей» — снова Балабанов и снова Петербург.

С. А.: Но Петербург совершенно другой. Сверхзадача была снять город, населенный только нашими героями. То есть пустой, безлюдный, странный, чтобы в нем жили одни наши люди и уроды. А как сделать город, в котором живут 5 млн человек, безлюдным? Тут романтический сюжет белых ночей обернулся своей прагматической стороной: мы всю картину с Балабановым сняли за этот столь любимый туристами период. Хотя по сюжету это просто день, только никогда не солнечный. Получился такой необычный образ, и я даже думаю, что город здесь — главный герой, не случайно же фильм у Балабанова начинается с прохода Иоганна через городские ворота.

К. Ш.: По сюжету в фильме начало XX века — приходилось ли вам идти на компромиссы в плане исторической достоверности?

С. А.: Балабанов — из той редкой режиссерской породы, которая очень скрупулезно относится к любым историческим неточностям, к любым мелочам. И поэтому на компромиссы исторические не идет. Помню, как мы снимали короткометражку «ТрофимЪ» для альманаха «Прибытие поезда». Там часть действия происходит на Витебском вокзале, и там нам удалось даже перроны досками застелить, как это было в конце XIX века. Вообще, город Санкт-Петербург можно смело рассматривать как натурную площадку для исторического кино. Причем, что удивительно, не только тех фильмов, где действие происходит непосредственно в Санкт-Петербурге. Например, я снимал картины о Шумане и Бетховене — в рамках французского кинопроекта о жизни великих композиторов. В Петербурге мы снимали и Германию, и Францию, и Данию. Вся модная европейская архитектура XIX века у нас представлена, и, если речь не идет о всемирно известных памятниках, то никто никогда не догадается, что в кадре Петербург, а не Берлин. Единственное, что отличает наши постройки от европейских — это величина водосточных труб. Если избегать их наличия в кадре, то на экране будет европейский город. Цинично говоря, из Петербурга по кусочкам можно собрать любую европейскую столицу. Поэтому к нам и едут иностранцы — даже с учетом экспедиционных расходов снимать у нас все-таки дешевле.

К. Ш.: А какой европейский город Петербург вы снимали еще в дебютном фильме Балабанова «Счастливые дни», поставленном по пьесе Беккета?

С. А.: У творчества Беккета, как и у этого фильма Балабанова, нет географии. Поэтому и Петербург здесь — не Петербург, а пространство абсурдистской пьесы. Это кладбище, колокольня, переулок, женщина, человек, который плюется с балкона на других — это вымышленный, придуманный город. И таким Петербург может быть. Сейчас, правда, это абсурдистское безвременье снимать было бы сложнее. Например, кладбище в «Счастливых днях» — это Александро-Невская Лавра, которая сейчас, конечно, выглядит совершенно иначе. А тогда, с точки зрения некой запущенности, странности — там было очень хорошо. ‹…›

В исторических местах снимать довольно трудно, и зачастую без компромиссов не обойтись. Тогда на помощь приходит компьютер, он, хотя и дорогой, все-таки многое умеет. Например, можно убрать провода. Я вам как оператор скажу — город просто в паутине. Город в проводах — это как хорошая картина в пыли, сквозь которую что-то угадывается, но ничего толком не разглядеть. Но можно и современность поставить себе на службу. У меня такой необычный опыт был на фильме Виталия Мельникова «Бедный, бедный Павел». Один из главных героев этой картины, как, собственно, и жизни самого императора Павла I — это Михайловский замок. И так случилось, что именно в это время он находился на капитальной реставрации, там даже каналы заново откапывали. Как быть? Я придумал снимать это реставрацию как строительство. Компьютером, правда, пришлось убирать несколько верхних этажей. А не до конца отрытый канал мы снимали так, как будто его только рыли крепостные. Я вообще кино воспринимаю как машину времени, а тут эта игра со временем приобрела двойной смысл. Кстати, нулевой цикл строительства Михайловского мы снимали на дамбе в Кронштадте: часть дамбы сняли, как котлован, а соседние дома потом допечатали. ‹…›

Я снимал фильм «По этапу», это масштабная копродукция Англия-США-Россия, в главной роли Джон Малкович. И там я уговорил режиссера пойти на сознательную историческую подтасовку. Это история из военного времени, когда после войны немцев привозили в лагеря, которые находились на территории города. С этой историей связан довольно известный эпизод, который запечатлен в хронике — публичная казнь четырех пленных немцев в Ленинграде. Казнь эта состоялась на круглой площади перед кинотеатром «Гигант», который находится на пересечении Кондратьевского и Полюстровского проспектов в районе Финляндского вокзала. Но если снимать эту казнь там, где она происходила — даже 99% россиян не узнают в кадре город Ленинград. А у нас и так почти все действие картины происходит в лагере, про который мы только знаем, что он находится в черте города, но узнаваемого Петербурга там, конечно, нет. Этот лагерь, кстати, мы снимали на Клеевом заводе. Поэтому я предложил снять сцену казни все-таки на узнаваемом фоне, и мы «повесили» наших актеров на стрелке Васильевского острова. В тех немногих сценах, где действие происходит не в лагере, мы старались сделать Петербург узнаваемым. Помню, я выставил очередной план и показал план режиссеру, а он обронил, что это вид для японских туристов. А потом я все эти кадры увидел в финальном монтаже. Потому что и Петровский мост, и Медный всадник, и Адмиралтейство — это как подпись «сделано в Ленинграде».

К. Ш.: А есть у Вас любимые тайные уголки, куда Вы приводите режиссеров, которые в поисках какой-то оригинальной, «неоткрыточной» натуры?

С. А.: До недавнего времени была такая улица Шкапина, которая была символом петербургских трущоб. Разрушенный Берлин в фильме режиссера Оливера Хиршбигеля «Бункер» снят именно там. К сожалению для кинематографистов и к счастью для горожан, Шкапина сейчас ремонтируют, а значит и вся киногеничная «разруха» уйдет. В фильме «По этапу» мы снимали разрушенный город на Красном Треугольнике и на Клеевом заводе. Это едва ли не самые популярные для съемок объекты — с красным кирпичом, на самом деле, можно делать почти все, что угодно. ‹…›

Был такой цикл фильмов, который снимал британский документалист Кевин Сим по заказу Channel 4, «Письма из Санкт-Петебурга». Я недавно, кстати, показывал его студентам — людям, многие из которых не застали начало 90-х. И это был, конечно, уникальный просмотр. Другой город, другая жизнь, другое всё. Коммуналка с огромной кухней, в которую я привел режиссера, в ней жил мой друг Витя Колпаков. Молодая жена, которая мечтает о стиральной машинке. Брачное агентство для девушек, которые хотят выйти замуж за иностранца. Из этих бытовых зарисовок, городских сюжетов, смешных и грустных, сложилась своего рода городская симфония.

К. Ш.: А что из любимых мест вы бы хотели снять в городе, но такой возможности пока еще не представилось?

С. А.: За тридцать лет работы я твердо понял одно: город неисчерпаем. Но я бы переформулировал ваш вопрос: не что, а как. Вообще, я отчасти из-за этого и занялся своими техническими вещами — канатными дорогами, камерами летающими. Этот технический арсенал, если бы его использовать на полную катушку, мог бы показать Санкт-Петербург с совершенно неожиданной, невиданной стороны. Можно было бы, например, полететь высоко над каналом, а потом неожиданно резко опуститься и пролететь под мостом. Я для этого даже специальный кинематографический плот придумал, который держит 26 тонн, и на него можно поставить 12-метровый кран с управляемой головкой. Или полететь с одной стороны Невы на другую, на Дворцовую площадь к ангелу, на Александрийский столп. Можно столп на вертолете облететь и снимать лицо ангела очень крупно на фоне города. Только вдумайтесь, его же почти никто не видел — лица ангела.

Сделано в Ленинграде (С Сергеем Астаховым беседует Константин Швловский) // Петербург как кино. СПб.: Мастерская «Сеанс», 2011.

Поделиться

К сожалению, браузер, которым вы пользуйтесь, устарел и не позволяет корректно отображать сайт. Пожалуйста, установите любой из современных браузеров, например:

Google Chrome Firefox Opera