Любовь Аркус
«Чапаев» родился из любви к отечественному кино. Другого в моем детстве, строго говоря, не было. Были, конечно, французские комедии, итальянские мелодрамы и американские фильмы про ужасы капиталистического мира. Редкие шедевры не могли утолить жгучий голод по прекрасному. Феллини, Висконти и Бергмана мы изучали по статьям великих советских киноведов.
Зато Марк Бернес, Михаил Жаров, Алексей Баталов и Татьяна Самойлова были всегда рядом — в телевизоре, после программы «Время». Фильмы Василия Шукшина, Ильи Авербаха и Глеба Панфилова шли в кинотеатрах, а «Зеркало» или «20 дней без войны» можно было поймать в окраинном Доме культуры, один сеанс в неделю.
Если отставить лирику, «Чапаев» вырос из семитомной энциклопедии «Новейшая история отечественного кино», созданной журналом «Сеанс» на рубеже девяностых и нулевых. В основу этого издания был положен структурный принцип «кино и контекст». Он же сохранен и в новой инкарнации — проекте «Чапаев». 20 лет назад такая структура казалась новаторством, сегодня — это насущная необходимость, так как культурные и исторические контексты ушедшей эпохи сегодня с трудом считываются зрителем.
«Чапаев» — не только о кино, но о Советском Союзе, дореволюционной и современной России. Это образовательный, энциклопедический, научно-исследовательский проект. До сих пор в истории нашего кино огромное количество белых пятен и неизученных тем. Эйзенштейн, Вертов, Довженко, Ромм, Барнет и Тарковский исследованы и описаны в многочисленных статьях и монографиях, киноавангард 1920-х и «оттепель» изучены со всех сторон, но огромная часть материка под названием Отечественное кино пока terra incognita. Поэтому для нас так важен спецпроект «Свидетели, участники и потомки», для которого мы записываем живых участников кинопроцесса, а также детей и внуков советских кинематографистов. По той же причине для нас так важна помощь главных партнеров: Госфильмофонда России, РГАКФД (Красногорский архив), РГАЛИ, ВГИК (Кабинет отечественного кино), Музея кино, музея «Мосфильма» и музея «Ленфильма».
Охватить весь этот материк сложно даже специалистам. Мы пытаемся идти разными тропами, привлекать к процессу людей из разных областей, найти баланс между доступностью и основательностью. Среди авторов «Чапаева» не только опытные и профессиональные киноведы, но и молодые люди, со своей оптикой и со своим восприятием. Но все новое покоится на достижениях прошлого. Поэтому так важно для нас было собрать в энциклопедической части проекта статьи и материалы, написанные лучшими авторами прошлых поколений: Майи Туровской, Инны Соловьевой, Веры Шитовой, Неи Зоркой, Юрия Ханютина, Наума Клеймана и многих других. Познакомить читателя с уникальными документами и материалами из личных архивов.
Искренняя признательность Министерству культуры и Фонду кино за возможность запустить проект. Особая благодарность друзьям, поддержавшим «Чапаева»: Константину Эрнсту, Сергею Сельянову, Александру Голутве, Сергею Серезлееву, Виктории Шамликашвили, Федору Бондарчуку, Николаю Бородачеву, Татьяне Горяевой, Наталье Калантаровой, Ларисе Солоницыной, Владимиру Малышеву, Карену Шахназарову, Эдуарду Пичугину, Алевтине Чинаровой, Елене Лапиной, Ольге Любимовой, Анне Михалковой, Ольге Поликарповой и фонду «Ступени».
Спасибо Игорю Гуровичу за идею логотипа, Артему Васильеву и Мите Борисову за дружескую поддержку, Евгению Марголиту, Олегу Ковалову, Анатолию Загулину, Наталье Чертовой, Петру Багрову, Георгию Бородину за неоценимые консультации и экспертизу.
В общем,
Услышала об этой школе от лучшей подруги, которая у нее училась до этого. В ее описании получалось, что Разбежкина — очень жесткая женщина, которую все боялись. Она не дает никаких нормальных конкретных заданий, а только заставляет ходить все время с камерой и непонятно что снимать. Мне показалось это интересным. Почитала про нее, и мне тоже захотелось снимать такое документальное кино, которое не показывают по телевизору. Настоящее.
На курсы меня приняли дистанционно, училась я тоже заочно. Всего два раза приезжала на сессию, а остальное время мы общались в Интернете. Снимали задания, получали комментарии и опять снимали. Так что у меня не было такой среды постоянного общения, взаимообучения, как у других нынешних студентов. Я все равно варилась в собственном соку.
Когда первый раз приехала на сессию, Разбежкина начала показывать разное документальное кино. Всю встречу мы смотрели, обсуждали увиденное с режиссерами и слушали, как Разбежкина рассказывает про свой метод. Что такое наблюдение, что такое реальность. Все, что она говорила, было совершенно непонятно. Она то была строгой, то хохотала бесконечно, а меня не покидало ощущение, что я вообще не знаю, куда попала и как прийти к тому, чтобы снимать такое кино, как она показывала. Когда получила первое задание, не знала, куда идти и что делать. Камеру до этого в руках особо не держала.
Разбежкиной понравилось, как я выполнила задание. По крайней мере, мне казалось тогда, что ей понравилось. Но все равно она приняла меня далеко не сразу. Наверное, это случилось тогда, когда она меня взяла с собой «хлопушкой» на съемки «Яра». Тогда мы много общались, и я постепенно начала понимать, что такое кино, как его нужно делать. После «Яра» я сняла «Гербарий» — и сразу стало посвободней. Это мой дебютный фильм, который прозвучал на фестивалях. Про то, как в Доме престарелых проводится конкурс красоты и бабки, которые там живут, вдруг начинают вести себя, как подростки. Со всеми скандалами и интригами. Такая трагикомедия.
Фильм документальный, но сюжет я подстроила. Просто подумала, что было бы интересно создать некую провокацию, чтобы раскрыть героинь. Я приехала в настоящий Дом престарелых и предложила: давайте сделаем конкурс красоты и снимем про это документальное кино. Меня сначала послали, потому что никто не верил, что
Мещанинова Н. «Кино надо отпускать, как дочерей» (Интервью Никиты Карцева) // Искусство кино. 2014. № 9.