Сценарная проза Ренаты Литвиновой — непростой инструмент. Играть на нем можно, однако любой неосторожный жест грозит обернуться чудовищным киксом, а своеобычная манера — жеманством и манерностью. В работе с такого рода сценарной прозой спасительно присутствие легкого режиссерского дыхания и губительно — глубокомысленное придыхание. Режиссура «Принципиального и жалостливого взгляда» дышит тяжело. Повышенный градус литвиновских диалогов и сюжетных ситуаций, на мой принципиально безжалостный взгляд, вступает в досадное противоречие со стилистикой режиссерского повествования.

Принципиальному и жалостливому взгляду Александра Сухочева отчаянно недостает легкости и жесткости, которых требует литвиновская драматургия, зато он преисполнен многозначительности, чего литвиновская драматургия не то чтобы не требует — боится как черт ладана.

В сценарии Ренаты Литвиновой был эпизод, когда Аля рассказывала подруге об одной из своих детских обид: мать решила сэкономить на билете в электричке и публично отреклась от Али, заявив контролерам, что это совершенно чужая девочка и что ее просто попросили присмотреть за ней в поезде. Режиссер трактует этот эпизод как главную травму, все определившую в невеселой Алиной жизни. Но горький сюжетец, рассказанный у Литвиновой как бы в проброс, срабатывает в сценарии убедительнее, чем в фильме, где придумана подробная линия Али-девочки, чей облик возникает в воображении Али-женщины и чей смех звенит в ее ушах. Звенит с той же настойчивостью, с какой режиссер пытается сделать мне красиво и больно одновременно, эстетизируя одиночество, боль и отчаяние.

Савельев Д. Подробности // Сеанс. 1997. № 14.