Однажды к нам ‹…› явился какой-то молодой и весьма развязный человек и громко спросил:
— Кто желает участвовать в съемках фильмы?
Тогда в 1915 году, кинокартина так и называлась «фильма».
Молодой человек сказал, что надо приехать на станцию Кунцево к шести утра и на берегу Москвы реки принять участие в съемках, в которых будет занят и Ф. И. Шаляпин. ‹…› Я опоздал, когда распределяли роли, и в растерянности, в страхе, что никуда не попаду, толкался на месте. Но вот помощник режиссера снова приставил ладони к губам и пригласил:
— Господа студенты, все, кто умеет ездить верхом, прошу зайти к гримерам и наклеить бороду. Нужны конные опричники для свиты Грозного.
Наклеить бороду и сидеть на лошади, сопровождая Федора Ивановича, — это уже нечто такое, о чем мечталось по ночам, это уже что-то особенно заветное и близкое, что мерещилось при чтении любимого «Князя Серебряного»! Наклеенная борода! Это значит, что я уже не я, а может быть даже сам Малюта Скуратов.
Мне казалось тогда, что борода меня так изменила, что и узнать невозможно. Я помню, что чуть ли не физически ощущал тяжесть лет своего героя. А тут еще огромные сапоги и медные шпоры.
С какого-то бочонка я вскочил на коня, отчаянно вцепился в поводья, чувствуя, что это мой последний шанс принять участие в съемках. От волнения ноги мои непрерывно дрожали и, не сознавая последствий, я ударил шпорами в конские бока. Лошадь понеслась, я схватился руками за гриву, пригнулся к шее лошади, чтобы не упасть в дикой скачке. Чувствуя, что всадник ею не управляет, умный конь тихим шагом вернулся к месту съемки. Восторженный помощник режиссера воскликнул:
— Браво, молодец! Господа. Не робейте! Всем так скакать!
Так я впервые познакомился с киносъемками и понял всю житейскую мудрость пословицы: «Смелость города берет».
Жаров М. Жизнь, театр, кино. М.: Искусство, 1967.