Но вот летом 1971 года Марецкой настоятельно рекомендовали оперироваться. Врачи были уверены в благополучном исходе и внушали Вере Петровне: «Через полчаса вы проснетесь с маленьким шрамом. Это пустяки. А настоящая операция... она длится 4–5 часов и швы тут, тут и под лопаткой».
Перед тем, как ей дали наркоз, мама успела сказать: «Только бы проснуться...». А когда проснулась... через пять часов, «тут, тут и под лопаткой» жгла боль свежих швов.
«Если в течение пяти лет все будет хорошо, считайте спасена», — объяснили нам, близким. И вот как только ее выписали, превозмогая боль, Вера Петровна возвратилась к полноценной творческой работе в театре, в кино, на радио и на телевидении. Чуть выпадал свободный час — мчалась на творческие встречи или концерты. Мы тогда понять не могли, как у нее хватает сил, а эта щедрость была вызвана не столько стремлением отвлечься от мыслей о болезни, сколько желанием реализовать хоть часть переполнявших ее замыслов.
Именно тогда родился телефильм «Что вы знаете о Марецкой?» — своего рода творческий отчет актрисы, как бы итог, взгляд мастера на пройденный путь. В это же время Вера Петровна купила кассетный магнитофон, чтобы разучивать танцы мюзикла по Кинтеро «Тощий приз», который ставился тогда у нас, в Театре им. Моссовета, и в котором она так и не сыграла...
К исходу четвертого года — резкое ухудшение самочувствия, почти гибель и чудо спасения — виртуозная трепанация черепа, сделанная замечательным нейрохирургом Арутюновым, подарившая Марецкой и нам еще три года! Это были годы, проведенные матерью между больницей и «волей», когда интервалы относительно сносного самочувствия все сокращались, а время больничной «профилактики» все увеличивалось. Вот когда сказалась ее неистовая воля к жизни, ее одержимость своим призванием. Мне все чаще думается, что не только виртуозность врачей, но и колоссальная жажда жизни не просто биологического существования, а именно жизни в искусстве — помогали Марецкой, назло всем прогнозам, преодолевать болезнь. В это тяжелое время была сыграна и, вопреки запретам врачей, снята на телевидении «Странная миссис Сэвидж». Может быть, моя фантазия побуждает меня накладывать известные факты из жизни исполнительницы на прочтение образа, и поэтому он кажется столь глубоким и жизненно емким. А может быть, просто потому, что передо мной не Сэвидж, а моя мать, отчаянно борющаяся с неизбежным... Но мне трудно смотреть в трагические глаза Сэвидж, на прекрасный фотопортрет Марецкой в этой ее последней роли. ‹…›
С весны 1976-го из больницы в «мир» мама больше не возвращалась, кроме редких выездов на радио, да блистательного «побега» на юбилей Таганки, где вновь блеснули юмор и легендарное озорство Марецкой. И, конечно, она была на похоронах моего отца.
Отец и мать! Удивительное это было сочетание почти полярных художников и людей, ревниво любивших друг друга. Всю жизнь прошедших вместе и в то же время врозь, но строивших единый дом — Театр. Все время трогательно оберегавших друг друга от любых внешних опасностей и так же неумолимо и взаимно придиравшихся к малейшим промахам или неточностям
Завадский Е. Страницы из жизни // Воспоминания о Вере Марецкой. М.: Всероссийское театральное общество, 1985.