Таймлайн
Выберите год или временной промежуток, чтобы посмотреть все материалы этого периода
1912
1913
1914
1915
1916
1917
1918
1919
1920
1921
1922
1923
1924
1925
1926
1927
1928
1929
1930
1931
1932
1933
1934
1935
1936
1937
1938
1939
1940
1941
1942
1943
1944
1945
1946
1947
1948
1949
1950
1951
1952
1953
1954
1955
1956
1957
1958
1959
1960
1961
1962
1963
1964
1965
1966
1967
1968
1969
1970
1971
1972
1973
1974
1975
1976
1977
1978
1979
1980
1981
1982
1983
1984
1985
1986
1987
1988
1989
1990
1991
1992
1993
1994
1995
1996
1997
1998
1999
2000
2001
2002
2003
2004
2005
2006
2007
2008
2009
2010
2011
2012
2013
2014
2015
2016
2017
2018
2019
2020
2021
2022
2023
2024
Таймлайн
19122024
0 материалов
Поделиться
Дурное виляние
Василий Корецкий о фильме «Зоология»

Сторонники «хорошего вкуса» недолюбливают Твердовского, и их можно понять — с определенной точки зрения он выглядел притворщиком, фальшивомонетчиком, подделывающим модный гиперреалистический тренд 2000-х. Но сейчас 2016-й, и в России весь этот реализм, «новая волна», расползся по большим институциональным проектам, посвященным буквальному воплощению в жизнь годаровской формулы «Мосфильм = Голливуд». Хомерики снимает про ледоколы, Бакурадзе продюсирует кино про космическую станцию, Хлебников ушел в телепродакшн, Германика занялась сочинением сказок. На смену им приходят молодые карьеристы пластикового телеформата, снимающие кино как пилот сериала. В такой ситуации Твердовский кажется уже санитаром леса, падальщиком, радостно догрызающим труп русского реализма и обеспечивающим ему славный конец.

Камера его постоянного оператора Микеладзе исправно дрожит и трепещет, и герои по-прежнему страдают от жестокостей мира. ‹…› Но, несмотря на все эти ручные камеры и социальный запал сюжетов, Твердовский никогда не был настоящим реалистом — но всегда был идеальным стилизатором. Его первая заметная короткометражка, мокьюментари о беспощадном русском сексе «Словно жду автобуса», даже участвовала в настоящих документальных фестивалях — «Артдокфесте», документальной секции ММКФ, «Флаэртиане». Следующий фестивальный фильм Твердовского, «Снег» (квазирепортаж о провинциальной учительнице, покупающей героин для своей дочери-подростка), еще более убедительный в своей документальной эстетике, был честно объявлен игровым: скрыть участие в фильме узнаваемой актрисы Натальи Павленковой уже было невозможно. С тех пор Павленкова становится его постоянной актрисой; очевидная и убедительная жертвенность ее героинь — важнейший инструмент, с помощью которого Твердовский ловко превращает кинотеатр в театр анатомический. Но на холодном столе у него лежит не тело российской жизни, а кадавр русской кинокультуры, с которым режиссер проделывает очень важную работу. Он своими руками творит то неизбежное, что в идеале должно случаться с каждой школой и волной в кино само по себе. «Зоология» — гротескное усиление всех эстетических и формальных основ, окончательно закрывающее тему, не позволяющее стилю выходить уже даже в тираж, в коммерческое пространство.

«Новые тихие» тяжело рефлексировали о неуловимости русской фактуры, в лепешку расшибались, пытаясь схватить за хвост реальность, — а Твердовский просто создает этот хвост при помощи роботехники и пририсовывает к нему все новые и новые кошмары, вываливает на зрителя все самые щекотливые тропы и мотивы, существовавшие в российском кино последние 10 лет.

Сериал «Школа» и прочие ужасы российских учреждений? Он превращает в злую институцию зоосад, невиннейшее, между прочим, заведение, и придавливает все для верности макабром русского здравоохранения. Секс, отчуждение, дискоммуникация? Вот вам такой коктейль из «Пианистки» и Триера с Кроненбергом, что «Сказка про темноту» кажется невинным ромкомом. Церковь? Есть и она, для пущей дикости организованная в помещении какого-то бывшего продмага при панельной многоэтажке. Никто не забыт — ни стареющие русские женщины со свиными рылами, ни комические докторишки, ни попы, ни львы, ни ламы, ни обезьяны. ‹…›

И все же этот совершенно гоголевский мир больше похож на реальность, чем медленное созерцательное кино или рваный репортаж о том, как впустую идет экранное время. Все эти миметические практики пристального вглядывания в мир дают лишь скольжение по поверхности вещей. «Зоология» же, пусть и в результате чудесной, почти случайной сценарной находки, сообщает нам саму формулу устройства человеческого универсума вообще — а не только хмурого российского общества. По этой схеме в основе всего лежит темный фундамент, сплавленный из непостижимого ужаса и пугающей непристойности. Культура и идеология в упор не видят этот мрачный монолит, в представлении общества о самом себе и его стройном рассказе о мироустройстве не находится слов для описания этого жуткого, возмутительного базиса (хотя слова эти, конечно же, существуют в языке: «насилие», «власть», «эксплуатация», «секс», «смерть» или вот, например, «хвост»).

Российское кино все эти годы пыталось написать этот рассказ, составить точный вокабуляр современности. Твердовскому же, в общем, наплевать на точность терминов (его сценарии даже не содержат диалогов, например). Он не натуралист, а художник, и потому он просто переворачивает лист и рисует там [фаллос].
Увы, скетч остался незаконченным, свободная от ограничений формального жизнеподобия коллизия между хвостом и культурой завершается мало того что пораженческой самокастрацией — так еще и проведенной за кадром. Даже форма 10-серийного ромкома на Первом представляется для такого сюжета более благополучной судьбой, чем это внезапно наступающее стыдливое молчание.

Корецкий В. Дурное виляние. [Зоология Ивана И. Твердовского как атавизм реализма] // Colta.ru. 2016. 23 ноября.

Поделиться

К сожалению, браузер, которым вы пользуйтесь, устарел и не позволяет корректно отображать сайт. Пожалуйста, установите любой из современных браузеров, например:

Google Chrome Firefox Opera