К. Парамонова. ПОЭТИЧНОСТЬ ЖИЗНИ
Фильм «Дом, в котором я живу» — вторая совместная работа молодых режиссеров Я. Сегеля и Л. Кулиджанова. Отрадно отметить, что в их картинах, посвященных жизни советских людей, уже отчетливо видны черты своего, оригинального почерка. А самое главное — можно говорить не только о своеобразии творческой манеры, но и о том, что у режиссеров есть определенная позиция в искусстве, свой взгляд на современность. Вот почему мне кажется, что сценарий И. Ольшанского, который получил первую премию на Всесоюзном конкурсе киносценариев, очень удачно нашел своих режиссеров.
Что наиболее интересно в фильмах Я. Сегеля и Л. Кулиджанова? То, что в самых обычных явлениях повседневной действительности режиссеры умеют найти и раскрыть черты настоящей поэзии. И эту поэтичность они видят прежде всего в самом характере нашей жизни, в особенностях нашего строя, в моральном облике советских людей.
Они умеют раскрыть красоту жизни и в том, как просто, без подчеркивания своего особого жизненного подвига, люди едут на целину, и в том, как, оставляя семью и уютный дом, советский человек выполняет свой гражданский долг — уезжает на работу в пустыню Кара-Кум, и в том, как в дни войны, скрывая усталость, страдая от голода и никому не говоря об этом, девушка ходит на курсы медицинских сестер, чтобы помочь в трудный момент своему государству. Словом, авторы умеют показать, какие большие, красивые люди живут рядом с нами. Эти люди делают свое обычное дело, ничем особо не выделяясь из окружающей их среды. Но, приглядевшись к ним, мы не можем не заметить, насколько они интересны, значительны, красивы.
Существует мнение, что Я. Сегель и Л. Кулиджанов идут от «итальянской» манеры изображения быта и жизни. У меня — глубокий протест против этой точки зрения. В работе молодых режиссеров я вижу закономерное продолжение традиций советского кино, таких фильмов, как «Сельская учительница», «Комсомольск», где яркая форма служит выражению глубокого содержания.
В последние годы киноискусство часто обращается к вопросам морали, этики советских людей, к их быту. Однако художникам не всегда удается раскрыть черты нового в повседневной жизни. Сегель и Кулиджанов подобно С. Герасимову, М. Донскому, И. Хейфицу, А. Зархи воспевают красоту нашей жизни, помогают увидеть ее там, где порой ее и не замечают другие.
В фильме «Это начиналось так...» есть такой эпизод. Молодые супруги сидят в степи и мечтают о будущем, о том, как они устроят свое «гнездо», как обставят комнату. У мужа идеал прост и непритязателен, но молодая жена его подправляет. На экране возникает другая, более красивая мебель, появляются цветы, картины, ковры. Режиссеры сумели сделать этот интересный эпизод с тонкой иронией. Зрителю ясно, что молодожены счастливы и без полированной мебели. Их жизненные идеалы куда выше мещанского представления о благополучии. Такое глубокое понимание сущности нашей молодежи, ее нравственной красоты принципиально важно.
В фильме «Дом, в котором я живу» не все одинаково удалось. В частности, первая, «довоенная» половина картины представляется мне более слабой. Но, повествуя о войне, фильм — и по мысли и по ее воплощению — становится очень значительным и очень интересным. В этой части — сила картины. Здесь на редкость правдиво показаны те трудности, которые переживали советские люди, точно и достоверно раскрыты характеры героев.
И актеры как-то вырастают во второй половине фильма. Я имею в виду исполнителей ролей Сергея (В. Земляникин), Гали (Ж. Болотова), старшего Давыдова (Н. Елизаров). Актер Елизаров в одной сцене прощания, где, казалось бы, нет никаких внешне выигрышных деталей, блестяще выражает тему гражданского подвига миллионов советских людей.
И актриса В. Телегина в этой части картины становится удивительно понятной и близкой. Сцена, когда уходит ее последний, младший сын, а она, удерживая его сердцем, понимает, что не может не послать его на поле битвы, сыграна глубоко и интересно.
Мне кажется, что военная часть картины — это большой, серьезный успех авторов. Здесь не показаны ни подвиги в сражениях, ни смерть людей на поле боя, а оказывается, что жить так, как живут в это время герои фильма, тоже настоящий подвиг. Мы видим действительно мужественных людей.
Можно говорить о тех или иных, более существенных или менее важных просчетах в фильме «Дом, в котором я живу». Мне же хотелось подчеркнуть, что работа эта чрезвычайно интересна и принципиальна, что авторы ее находятся на подступах к большому, истинно масштабному произведению о нашем современнике.
С. Фрейлих. ШАГ ВПЕРЕД
«Натурность» искусства кино иногда понимается слишком внешне: если даже экранизируется спектакль, то почитается необходимостью врезать масштабные, натурные кадры. А в фильме, поставленном Я. Сегелем и Л. Кулиджановым, герои по существу не выходят из дома, в котором живут, хотя среди них есть и геологи, и рабочие, и шоферы. Мы ни разу не видели в фильме ни завода, ни геологических изысканий, но чувствовали воздух кипучей трудовой жизни, потому что она наложила отпечаток на характеры героев. Авторы достигли той емкости кинематографического образа, которая помогает сильнее донести идею произведения.
Фильм «Дом, в котором я живу» является для Сегеля и Кулиджанова шагом вперед. Созрело их мастерство, увереннее стал режиссерский почерк. В своей первой картине, стремясь изобразить жизнь такой, какой она является в действительности, авторы боялись показывать возвышенные чувства, — и это было недостатком фильма. Здесь же они не избегают возвышенного, хотя вся картина сделана без внешнего пафоса и риторики.
О сценарии И. Ольшанского много спорили. Утверждали, что он лишен сюжета и характеров, что действительность подменена в нем множеством литературных реминисценций. Но вот сценарий поставлен и стал реальным кинематографическим фактом, и мы видим, что он дал режиссерам возможность создать интересное произведение искусства. Ряд эпизодов в картине решен более рельефно. Но режиссеры не обошлись и без потерь. В сценарии, например, есть поэтичный образ дома — у него своя интересная судьба. К образу дома автор возвращается и в конце сценария — он словно стал маленьким, потому что герои, живущие в нем, стали во всех отношениях «выше». Несмотря на муки и тяготы войны, жизнь развивалась, шла вперед... К сожалению, режиссеры не нашли точного приема для того, чтобы полнее выразить этот образ в картине, а ведь он как бы обобщает тему, придает композиции законченность и поэтичность.
В заключение — о влиянии итальянских неореалистов.
Мне кажется, что влияние лучших образцов итальянского искусства тут заметно, и не надо бояться признать это: итальянские киномастера научились у нас многому, а в чем-то мы учимся у них. Обидно только, когда мы теряем самобытность, и на московской улице гитара звучит так, словно дело происходит под небом Сицилии.
Л. Погожева. ПРОСЧЕТЫ ИНТЕРЕСНОГО ФИЛЬМА
Картина «Дом, в котором я живу» представляется мне, как и другим участникам сегодняшней встречи, очень интересной. Но она требует серьезного и вдумчивого разговора, ибо фильм полон поисков, в творчестве молодых режиссеров есть много неясных моментов.
Картина явно делится на две самостоятельные части. Первая часть — все, что происходит до 1941 года, — бытовая, очень детализированная, полная примет повседневной жизни. Люди, чья молодость совпала с тридцатыми годами, находят здесь приметы времени, узнают эти фокстроты, эти костюмы, эти прически, и эти квартиры, и этот дом... Но, показав так достоверно быт людей, авторы не нашли в нем элементов, которые позволили бы раскрыть дух эпохи, открыть в ней нечто большое и важное.
На фильме отрицательно сказалось то, что первая половина сценария строится главным образом на малоинтересных взаимоотношениях Лиды с двумя мужчинами. Эта сюжетная линия невольно оказалась в центре и не позволила авторам подняться до больших, значительных обобщений.
Серьезной неудачей в первой части фильма, неудачей, которая опять-таки идет прежде всего от сценария, является образ актрисы. И дело тут не в исполнительнице роли К. Еланской. Нельзя писать сценарный образ пунктиром. Это можно делать в повести, в рассказе, в новелле, а сценарист должен был дать материал, позволяющий вылепить ясный характер, даже если речь идет об эпизодической роли.
Если первой части фильма не хватает тех опорных пунктов, которые позволили бы поэтически раскрыть жизнь, оправдать образное название фильма, то во второй части картины не хватает как раз детализации быта, впечатляющих примет времени. Она в известной мере абстрактна.
Вот начало войны. Авторы ограничились воспроизведением плаката «Родина-мать зовет!» Это, конечно, символ войны. Мы все помним замечательный плакат, но это-общее место, не конкретизированное, не подкрепленное сюжетом.
Режиссеры замечательно изобразили воина, вернувшегося с фронта и сразу заснувшего глубоким сном. Над его головой — огни салюта. Опять-таки символ. Режиссеры показали Галю, которая, прощаясь с актрисой, неожиданно предстает совсем иной в военном одеянии.
Великолепно найден постановщиком и чудесно снят оператором В. Шуйским пробег Сергея по лестнице, когда он узнает, что Гали нет в живых. Но все эти сцены выглядят как разорванные листки большой книги, они не скреплены живой тканью образов, как бы вырваны из повседневной жизни.
Время действия фильма охватывает большой срок — двадцать один год. Герои прожили примерно треть своей жизни, а изменений в них слишком мало.
Фильму не хватает мудрого взгляда героев на действительность, углубленного раскрытия мыслей и чувств людей, которые пережили войну и одержали победу. Вот что важно для нас, если мы хотим, чтобы фильм не только напоминал о бедствиях войны, но и закалял души зрителей, морально готовил их к любым испытаниям — как готовили нас к испытаниям прошедшей войны «Чапаев» и другие героические советские фильмы.
В фильме Я. Сегеля и Л. Кулиджанова много хороших эпизодов, воссоздающих правдивые детали нашей жизни, но нет большого, цельного образа современности, героического ее образа, способного овладеть душой зрителя.
Фильм интересен и правдив в частностях и расплывчат в общей своей концепции.
«Дом, в котором я живу» — произведение талантливых людей. Но в нем есть тенденция, характерная для некоторых фильмов последнего времени, — тенденция несколько объективистского взгляда на жизнь, недостаточная философская глубина в утверждении высоких моральных принципов советских людей и осуждении явлений, несовместимых с понятиями нашей морали.
Ю. Егоров. КАРТИНА ЗАСТАВЛЯЕТ ДУМАТЬ
Фильм заставил меня размышлять о судьбах искусства, о судьбах человечества... Вот самое важное для меня при оценке этого художественного произведения.
Я смотрел в последнее время несколько картин, где меня механическими приемами усиленно пытались взволновать и загипнотизировать. Но я так и не взволновался.
Здесь я не заметил, как и когда — в первой половине фильма или во второй — стал соучастником событий, как человек, который прожил с героями часть их жизни. Я полюбил девушку, которая выходит замуж за шофера, постепенно проникался глубоким сочувствием к матери, начинал уважать отца.
«Дом, в котором я живу» — не исторический фильм в хрестоматийном смысле, фильм, который бы показал все, чем жила страна.
Другие кинокартины могут и должны рассказать об этом. А этот фильм, рассказав про людей, которые до конца выполнили свой долг в годы войны, заставил меня задуматься над тем, как жить сегодня.
Имею ли я право, говоря о себе, как о режиссере, размениваться в своих работах на мелочи, заниматься сейчас выеденным яйцом, как бы красиво оно ни подносилось? Имею ли я право разговаривать о войне перед лицом мира в спокойных, не гневных интонациях? Нет, не имею права, отвечает мне картина Сегеля и Кулиджанова, и именно это для меня ценно.
Если подойти к картине с точки зрения товарищеской помощи режиссерам и проанализировать ее чисто профессиональные недостатки, то я мог бы согласиться с целым рядом критических замечаний. Да, отдельные эпизоды фрагментарны, связь между ними порой мало мотивирована.
К недостаткам обсуждаемой картины следует отнести и то, что характеристики некоторых персонажей расплывчаты. Нельзя было, скажем, авторам так просто отделаться от судьбы одинокого человека: образ актрисы ничего и ни о чем не говорит. Неудачен эпизод на крыше. Сцену перехода героев из детства в юность когда юноша и девушка впервые ощущают себя взрослыми людьми, режиссеры не подняли до высокого поэтического уровня.
Здесь вспоминали об итальянском неореализме. Мне кажется, что в творчестве авторов этого фильма заметно не влияние неореализма, а возвращение к лучшим образцам нашего киноискусства. Фильм возвращает нас к «Учителю», к «Детству Горького».
Если разговаривать со зрителем с позиций современности, то необходимо показать, что советские люди чувствуют свою ответственность за судьбы мира. Этим, по-моему, и были увлечены Я. Сегель и Л. Кулиджанов.
М. Донской. СВОЯ ТВОРЧЕСКАЯ МАНЕРА
В фильме ничего необычного не происходит. Его герои — москвичи Давыдовы — живут так, как и миллионы других советских людей.
Как скромно работают авторы! Они ничего не подчеркивают, не прибегают к указующему персту, не позволяют себе и героям впадать в риторику. Все просто и удивительно правдиво. Невольно вспоминаешь другую картину, которая в какой-то мере несет ту же самую тему. Картину «Летят журавли» Михаила Калатозова, интересного, самобытного режиссера, который сделал чрезвычайно талантливый фильм, но другими средствами. Он взял из большого и, к сожалению, забытого арсенала средств кинематографа монтаж, метафору, символ, которые в свое время дали силу нашему киноискусству, и создал блистательный фильм, несмотря на слабый сценарий. Картина «Дом, в котором я живу» — антипод этому фильму с точки зрения использования кинематографических средств. Она привлекает совсем иной творческой манерой, иными приемами.
Я хочу обратить внимание вот на что. Ведь здесь множество «интерьерных» событий. Полторы тысячи метров интерьера! И важно, что режиссеры сумели так построить мизансцены, чтобы не было скучно, чтобы фильм не походил на театральное зрелище.
Картина «Дом, в котором я живу» — картина о прекрасных людях. Поэтому, несмотря на то, что многие ее герои не возвращаются с войны, она глубоко оптимистична.
Я испытал большую радость, увидев этот фильм. Как растет наше кинематографическое искусство, как выросла наша молодежь, если она создает такие интересные и самобытные произведения!
Г. Чахирьян. ГЕРОЙ — ОБЫКНОВЕННЫЙ ЧЕЛОВЕК
Картина интересна тем, что в ней мы видим маленького, ничем не приметного человека, который становится в действительности героем. Поэтому образ отца и образ геолога, людей, которые погибли, но принесли нам вместе с другими воинами победу, вырастают в величественный символ.
Эта картина возвращает нас к настоящему кинематографу. И хотя здесь нет, как говорил М. Донской, мобилизации всех кинематографических ресурсов, она решена глубоко кинематографическими средствами.
Но мне хочется сказать о двух обидных просчетах. Первый — это образ старшего сына, офицера, на роль которого неправильно выбран актер. Е. Матвеева — хороший артист, он очень интересен в картине «Искатели», но здесь он создал образ расплывчатый, неопределенный. Не добилась подлинного творческого успеха также К. Еланская в роли актрисы — по той же причине.
В целом же картина волнует нас, в ней чувствуешь настоящую правду жизни, видишь живых людей.
С. Гинзбург. БЕЗ ВНЕШНИХ ЭФФЕКТОВ
Мне хотелось бы продолжить сравнение, которое сделал М. Донской. Без сравнения картин «Летят журавли» и «Дом, в котором я живу» трудно оценить то новое, что есть в обсуждаемом фильме. В картине «Летят журавли» привлекают более интересные позиции режиссера, яркость режиссерской и операторской выдумки, но уходишь с просмотра холодный, потому что судьба героини не волнует.
В фильме «Дом, в котором я живу» я не замечал ни режиссера, ни оператора, а видел людей, которые остались со мной. И мне кажется, что настоящей победой является то, что художники сумели раствориться в своих героях, полюбили их и заставили нас их любить. Сила режиссуры — в точном видении жизни, в умении любовно подметить черты человеческого характера и человеческого поведения, восстановить какие-то позабытые, но дорогие детали нашей жизни. Это создает достоверность и очарование мастерства.
Картина сделана со своим принципиальным взглядом на жизнь и на искусство, и это самое дорогое в ней.
Не все в фильме кажется абсолютно правильным. По-моему, несколько ограниченно показана довоенная жизнь. Интересы советских людей раскрываются здесь почти исключительно в быту. А если бы в первой части картины был выход за пределы дома и двора, она была бы шире по своему дыханию. Ведь период 30-х годов — это период огромного строительства, а этой атмосферы в фильме нет.
Мне очень понравилась военная часть картины, она сделана строго, сурово, без внешних «эффектов». В нее включены чудесные кадры из фильма «Разгром немецких войск под Москвой», и они полностью совпадают со стилистикой картины.
Очень хороша сцена, в которой Сергей узнает о смерти Гали. Здесь есть такой же эффектный кадр, каких очень много в «Журавлях», но ты не думаешь о его эффектности, не замечаешь ее. Это тоже показатель настоящего, серьезного мастерства.
Ю. Калашников. НЕ ЗАБЫВАТЬ О ГЛАВНЫХ ИТОГАХ БОРЬБЫ НАРОДА
Сценарий фильма в его первоначальном виде выглядел весьма камерно. Автор любовался частностями жизни там, где это было совсем не нужно. И то, что сценарий в общем был очищен от этого, а в основу фильма легла лишь главная идейная магистраль литературного произведения, конечно, является большой заслугой создателей картины.
Что глубоко волнует в фильме? Подлинная, настоящая правда характеров.
Вот перед нами Катя и ее муж, шофер. Они, действительно, маленькие люди, но в них есть великое начало нашей, советской жизни, то, что вело народ на героические свершения, заставляло отдавать жизнь во имя социалистического отечества. Это непременное качество советского человека выражено во всех главных героях картины. Мне кажется, что в этом самое важное ее достоинство. Новая этическая основа натуры советского человека вскрыта без всякого нажима, без нарочитого подчеркивания. Она показана, как уже сформировавшееся, твердо сложившееся свойство, ставшее плотью и кровью нескольких поколений. В фильме действуют люди разных возрастов. Телегина играет русскую мать, но она прежде всего и советская мать. Актриса выявляет здесь какие-то очень важные человеческие черты, которые созданы сорокалетней историей нашего государства.
Просчеты, которые есть в картине, очень досадны. Относительно образа актрисы уже говорили. Надо сказать и о том, что один из главных героев фильма — Костя — ведет себя в первых эпизодах просто пошло. Это снижает образ, мельчит его.
И, наконец, последнее замечание, связанное не только с критикой данного произведения, но и с определенным оттенком в развитии современного киноискусства. Фильм все-таки получил некую скорбную тональность. Хорошо ли это? То, что показана жизнь с ее сложностями и противоречиями, трудностями и преодолением их, — заслуга авторов. Однако ведь у всех нас есть большое счастье. Оно выстрадано, добыто в борьбе, но оно добыто. Вот эта сторона нашей жизни недостаточно отражена в фильме.
В произведениях о современности — это касается не только кино — очень важно подчеркивать радость созидания, оптимистические итоги жизни народа. Рассказывая о сложной борьбе и трудностях социалистического строительства, нельзя упускать эту сторону нашего бытия. Она — главная.
Я. Сегель. ФИЛЬМ О ДАВЫДОВЫХ И ДЛЯ ДАВЫДОВЫХ
Очень интересно было слушать то, что здесь говорилось, — приятно сознание, что в общем, как мы поняли, картина нравится, картина волнует. Хотя надо сказать, что нам не хотелось бы оценивать качество нашей работы количеством слез, пролитых на просмотре. Для нас было бы гораздо важнее, если бы фильм вызвал больше улыбок, потому что это более свойственно нашим вкусам в искусстве.
Если вы дадите себе труд сравнить сценарий и монтажный лист, то найдете немало изменений, которые, может быть, и принесли какие-то потери фильму. Но многое хорошее, о чем здесь говорилось, возникло в результате «борьбы» со сценарием. Очевидно, мы были правы, когда выступали против литературных погрешностей сценария — мы не могли сделать «треугольник», существовавший в сценарии, симпатичным для зрителей, не могли его оправдать, а если художники не находят сил оправдать героя, то он всегда будет неубедителен. Но мы полюбили Сергея и Галю, полюбили ту пару, которой в сценарии отведено довольно мало места, — шофера и Катю, и нам захотелось, чтобы они стали основными героями. Мы решительно воспротивились тому, чтобы в фильме была измена и ревность. Это, как нам кажется, помогло снять оттенок тривиальности.
Кому адресована эта картина? Возможно, быт наших героев и будет шокировать чей-то вкус, но мы делали фильм для Давыдовых, которые являются большинством в нашем обществе. Нам хочется, чтобы эта картина их волновала, чтобы они поверили, что рассказ идет о них. Если они не поверят быту, то перестанут верить и событиям, характерам, взаимоотношениям людей, значит, они не смогут воспринять идеи фильма и, следовательно, это будет выстрел мимо цели.
Говорилось, что во второй части картины мало деталей. Это не случайно. Мы сознательно в военных эпизодах немного «оголили» жизнь, не задерживались на подробностях. Мы хотели сосредоточить внимание на судьбах людей.
Нам дорого то, что критики фильма увидели в нем продолжение реалистических традиций нашего кино. Это для нас — самое важное.
«Дом, в котором я живу». Обсуждение фильма в секторе кино Института истории искусств Академии наук СССР // Искусство кино. 1958. № 2. С. 85-92.