Все начиналось с театра

«Любимый город» — это название песни из кинофильма «Истребители», которую пели и любили в нашей стране. <…> У каждого из них был свой «любимый город». <…> Таким городом для Льва Александровича Кулиджанова был город Тифлис (Тбилиси), где он родился, вырос и обрел самостоятельность. Этот город всегда был его путеводной звездой, началом, которое содержало в себе нравственные основы его жизни. Истина, Добро и Красота (гегелевская триада!) — они были для него бесспорны, к ним он стремился всей душой и в жизни, и в творчестве. Чтобы понять, как в такое трудное время, когда формировались его характер и мировоззрение, ему удалось создать в себе мир добра и человеколюбия вопреки жестоким правилам игры эпохи диктатуры пролетариата, нам надо будет обратиться к реалиям его жизни.

<…> Театр вошел в жизнь Льва Александровича с ранних лет. Это были праздничные выходы с мамой — в наглаженной матроске, с обязательным мороженным. Выходы, скорее, ритуальные, сформировавшие благожелательное отношение и привычку, но не особенно впечатлявшие его. Настоящий интерес проснулся позже, когда в четырнадцать лет, после ареста родителей, его эстетическим воспитанием занялась мачеха — Ирина Валериановна Штенберг, известная в то время театральная художница, ученица Лансере. Она ввела его в таинственный мир мастерских театра. Начались регулярные уроки рисования, постижения перспективы, формы, законов сценического пространства. Началась дружба с актерами, режиссерами и художниками. <…> Отец Льва Александровича развелся с его матерью и женился на Ирине Валериановне. Развод и его первая жена, и сын переживали болезненно. Никогда не общались с Ириной Валериановной, чувствовали к ней не только антипатию, но и вражду. Арест положил конец этой душевной драме. Почему из двух жен Александра Николаевича НКВД Грузии выбрало Екатерину Дмитриевну, это осталось для всех тайной. Но то, что она безвинно, как член семьи «врага народа», получила пять лет и отбывала их в печально знаменитом Акмолинском женском лагере, только усугубляло полосу отчуждения, которая пролегла изначально между пасынком и мачехой. В то, что этот статус-кво можно изменить, не верил никто. Даже бабушка Ольга Георгиевна, которая и стала посредником между внуком и второй невесткой. Сколько же было потрачено душевных усилий и любви, чтобы преодолеть это. Открывая ему новый мир — мир театра и живописи, она открыла ему свою душу и сотворила чудо.

<…> у Льва Александровича уже был диагностирован туберкулезный процесс в легких. И сколько всего за это время произошло в жизни этого подростка, потерянного и несчастного… Это десятилетие было одним из самых трудных и судьбоносных не только в жизни юноши, но и всей страны (40-е. - Прим. ред.). Какие потрясения пережила она! На это десятилетие приходится пик сталинских репрессий. Потом Великая Отечественная война, Победа, доставшаяся такой ценой. И восстановление разрушенного, и возвращение в ужас ожидания новых репрессий и расправ. <…> Особенно близки ему стали два театра — русский ТЮЗ, где работал Евгений Лебедев, и театр имени Грибоедова. Там он стал своим человеком. Мир театра, который он познал сначала как зритель, открылся для него с профессиональной точки зрения. Ему довелось присутствовать при рождении спектаклей, он сидел на репетициях с актерами, видел, как создавались декорации, макеты, как шились костюмы. <…> Звучит ли там и сейчас, предваряя начало, тот незабвенный гонг? Хочется верить, что звучит.

Для Льва Александровича он звучал всегда, и в тишине, когда он обдумывал будущую работу, и в реальной сутолоке съемочной площадки. До конца жизни сохранил он благодарность и любовь к людям, наставлявшим его в тяжелые годы сиротства и помогавшим ему в трудных поисках самого себя. И, конечно, на первом месте была его мачеха Ирина Валериановна Штенберг.

Возвращаясь в те далекие годы, когда начиналась творческая жизнь Льва Александровича Кулиджанова, нельзя не обратить внимания на то обстоятельство, что театр, а именно театр Русской драмы имени Грибоедова, стал для него тем основополагающим началом, которое многое определило в его творческой жизни. Там он научился уважительно и бережно относиться к актеру (не случайно так близка ему стала впоследствии школа Сергея Апполинариевича Герасимова).

Сам одаренный актерскими способностями, Лев Александрович поступил в актерскую школу при Госкинпроме Грузии. Занимался он там недолго — до поступления во ВГИК в 1944 году. Более яркое воспоминание оставило общение с Георгием Александровичем Товстоноговым, курировавшим его первую режиссерскую попытку в школьном драмкружке. Повзрослев и окончательно определившись в выборе профессии в пользу кинорежиссуры,

Лев Александрович никогда не забывал театр и много раз говорил, что с удовольствием попробовал бы поставить спектакль в театре. Впрочем, в годы, проведенные во ВГИКе, поставленные им отрывки на сцене мастерской были отмечены его учителями и товарищами по работе. <…> Он никогда не пренебрегал опытом, полученным в театре, но главным для него всегда было лицо человека в кадре. Именно поэтому он стал кинорежиссером.

В студенческие годы Лев Александрович регулярно выступал в прессе с рецензиями на спектакли. В газете «Советское искусство» время от времени появлялись его статьи. В 1951 году были опубликованы: рецензия на спектакль и пьесу Мухтарова «Честь семьи» (режиссер Бенкендорф) в первом Областном драматическом театре; статья «Чувство правды» о творчестве актрисы Центрального детского театра Галины Новожиловой; рецензия на вечер артиста Малого Театра Бориса Горбатова. В 1953 году в «Комсомольской правде» вышла рецензия на пьесу и спектакль «Третья молодость» бр. Тур (режиссер В.Дудин), а в журнале «Театр» — аналитическая статья о спектакле «Любовь на рассвете» (режиссер А.Аронов). Эти статьи были благосклонно приняты профессиональными журналистами. Он даже получил приглашение работать в штате газеты «Советское искусство» в театральном отделе.

Фокина Н. Все начиналось с театра // Киноведческие записки. 2010. № 96.