Таймлайн
Выберите год или временной промежуток, чтобы посмотреть все материалы этого периода
1912
1913
1914
1915
1916
1917
1918
1919
1920
1921
1922
1923
1924
1925
1926
1927
1928
1929
1930
1931
1932
1933
1934
1935
1936
1937
1938
1939
1940
1941
1942
1943
1944
1945
1946
1947
1948
1949
1950
1951
1952
1953
1954
1955
1956
1957
1958
1959
1960
1961
1962
1963
1964
1965
1966
1967
1968
1969
1970
1971
1972
1973
1974
1975
1976
1977
1978
1979
1980
1981
1982
1983
1984
1985
1986
1987
1988
1989
1990
1991
1992
1993
1994
1995
1996
1997
1998
1999
2000
2001
2002
2003
2004
2005
2006
2007
2008
2009
2010
2011
2012
2013
2014
2015
2016
2017
2018
2019
2020
2021
2022
2023
2024
Таймлайн
19122024
0 материалов
Дети чугунных богов

Наверху рвануло, и раскаленные осколки, ударяясь о стены, полетели в шахту. В шахте появился человек. Он огляделся. Гарью ему выедало глаза. Наверху снова рвануло. Раскаленный пудовый шар пронесся мимо его лица. Человек быстро перебрался через шахту и нырнул в щель под огромные железные валы.

Щель была узкая. Тяжелые гаечные ключи и молот, обвязанные вокруг пояса, били его по ногам. Пот из-под каски заливал лицо. Огромные железные валы над его головой с грохотом вращались, и расплавленная окалина летела ему на спину. Человек глох и горел, но, сжав зубы, полз вперед.

Вдруг все задрожало, и, прямо перед ним, преградив путь, вправо и влево заходил огромный поршень. Человек замер. Слева от него была стена, справа крутились масляные метровые колеса. Другого пути не было. Перевернувшись на спину, человек отвязал ключи и молот. Он подобрался вплотную к поршню и, выждав момент, перебросил через него инструменты. Подтянув ноги в окованных бутсах, сжался. Вот поршень всего на секунду отошел вправо, и человек змеей скользнул на ту сторону. Двигая перед собой ключи и молот, он упрямо полз дальше...

Из дыма показалась черная чугунная стена. Взрывы наверху теперь гремели непрерывно, и осколки сыпались сплошным дождем. Человек нырнул вниз, под стену и с плеском вылетел в дымящийся масляный желоб. Масло доходило ему до пояса, лилось сверху на лицо, все вокруг горело и грохотало. Человек, наставив ключи на огромные болты, бил по ним наотмашь молотком.

Вдруг один ключ соскочил, и железная плита, висевшая над ним, стала оседать. Человек подпер ее плечом. От тяжести все кости его захрустели, но он выстоял. Мыча от боли, напрягая все жилы, он осторожно протянул ключ, нащупывая болт. Раскаленный кусок упал ему на плечо и жег мясо. Человек не мог его сбросить. Он держал плиту и тянул ключ. На глазах его выступили слезы. Наконец, хрипя, из последних сил он сдвинул и повернул болт. Оставив спасенную плиту, скатился назад в масляный желоб.

Зажав руку, он тихо стонал и горстями прикладывал к ране черное масло. Наверху рвалось раскаленное железо. Подобрав инструменты, прижимая к животу раненую руку, он пополз назад...

Огромный черный блюминг проглатывал со скрежетом раскаленные слитки величиной с дом...

В железной башне, в железных креслах люди молча щелкали рычагами.

Краны под безмерным потолком несли огненные блюмы над станом.

Угрюмо и сосредоточенно работали вальцовщики на стане. В дыму разрывов они клещами ловили раскаленные стальные полосы и правили их в клеть.

Человек выбрался из-под стана, прижимая к груди раненую руку; кашляя и пошатываясь, он бросил ключи и молот. Сев на железный ящик, не обращая внимания на взрывы, стал засучивать рукав.

За ним из дыры в железном полу, как черт, с дымом возник черный старик, закричал что-то страшно, но не слыхать.

— Игнат, крепления на шпинделе летят, все, на хер! — прокричал в самое ухо.

Увидев рану, достал из кармана красный носовой платок, тут же стал перевязывать Игнату руку, продолжая орать:

— Вибрация, стерва! Надо под клеть лезть, оборвет шпинделя!

— Дай передохну! — Игнат, черный от масла, закашлялся, — угорел!

— Оборвет шпинделя, Игнат! — орал старик, механик Евдюков. — Силы у меня нет, не сдержу! Игнат, оборвет, на хер!

Мимо, матерясь, протащили мужики тележку с огромными подшипниками. Рвалось железо на стане. Игнат подобрал молот и ключи, встал на колени на железный пол и, головой вниз, полез в дыру...

Он полз снова, задыхаясь от гари, огромные рычаги двигались над ним, и раскаленная окалина била его в спину...

Стоя на четвереньках, упираясь головой в вибрирующий чугун, он бил молотом, пытаясь завернуть болты. Задыхаясь, отхаркивал масло и снова бил.

Вдруг за его спиной заскрежетало, его схватило за рукав и потащило вверх, в клеть. Он уцепился за что-то, войлочная роба затрещала, но выдержала, и рычаг за рукав потащил его дальше, прямо в пасть огромных валов. Игнат вертелся ужом, стараясь вырваться. Валы, радостно чавкая, ждали его. Вот они уже совсем рядом. Схватили его за рукав.

Закричал Игнат и, разорвав на груди робу, выскочил из нее. В бок ударила струя пара, и, полуголый, ошпаренный, он полетел вниз...

Из дыры в полу показались ключи, молот. Чуть живой, голый по пояс, черный до блеска, вылез Игнат.

— Что! Что ты сидишь, отчего вибрация, сволочи?! — крича, вдруг выбежал из темноты начальник цеха.

Страшно сверкая белками глаз, с лицом черным как у негра возник старик Евдюков.

— Ступню сорвало, Иван Максимович! — прокричал Игнат. — Перетерло ее вчистую!

— Крепления летят, перекос! — закричал, набежав, огромный вальцовщик.

На лбу его тонкой струйкой сочилась кровь. Он тут же пропал, скрывшись в разрывах окалины.

— Меняйте ступню, меняйте, где хотите берите, десять минут, бегом! — прокричал начальник смены и тут же сам скрылся.

— У трансформаторной! — закричал Игнат старику.

— Что?

— Ступня! Старая...

Они бегом, через весь цех, бросились к выходу. Игнат, еще пошатываясь, на бегу схватил из железного хлама чью-то телогрейку.

Выбежали за ворота, сразу в пургу. У трансформаторной, по пояс в сугробах, шарили в снегу, купаясь в нем, натыкаясь на железные штыри.

— Есть! — Игнат нащупал чугунную тумбу.

Схватив заледенелый стальной брус, он стал отбивать ступню, вмерзшую в землю. Она не поддавалась.

— Ты не лупи, не лупи! Ты поддевай! — кричал Евдюков, утопая в сугробе.

— Тащи, старый черт! — телогрейка задралась, и метель жгла Игнату спину.

Поддевая ступню брусьями, обхватывая руками, обдирая примерзающие к чугуну ладони, они, наконец, выдрали ее изо льда. Надев на брус, пригибаясь от тяжести, волоком, потащили ступню в цех...

— Домкрат! — закричал старик, подавая Игнату в дыру молот.

— Домкрат! — закричал из дыма начальник смены...

Они ползли в узком проходе под рычагами. Игнат и старик Евдюков. Обвязавшись веревками, упираясь в скользкие стены, тащили за собой ступню и домкрат, а сверху на них летели осколки, ударял пар...

В тесной нише под клетью, стоя на четвереньках, Игнат молотом вышибал истертую ступню. Вдруг старик, помогавший ему, заметался и, хватаясь за оседавшую чугунную стену, крикнул негромко:

— Пропадем, Господи!

Он рванулся наверх, заорав что было сил:

— Помогите, братцы, помогите!

Игнат поймал его, крикнул в лицо страшно:

— Домкрат!!!

Старик тут же стал работать домкратом, приговаривая:

— Господи, спаси, Пресвятая Богородица...

Масло заливало их сплошным потоком...

Оскалившись, задыхаясь от напряжения, они затаскивали в гнездо новую ступню, и снова Игнат, на четвереньках, бил молотом, а Евдюков, матерясь, вращал огромные болты...

— Все, — наконец крикнул старик, убирая домкрат.

— Вторую тоже скоро перетрет! — прокричал Игнат, отваливаясь на спину.

— Хрен с ней! — старик упал рядом, закурил, закрываясь от масла. — Перетрет — заменим!

— Жрать охота, силы нет! А еще лучше бабу, а? — прокричал Игнат.

— Все, уходим, на хер!

И они поползли обратно...

Свесив огромные цепи, застыли краны под потолком. Над затихшим, опустевшим на время пересменки, станом поднимался пар.

Стуча коваными ботинками, три человека быстро карабкались по крутой железной лестнице вверх под крышу. Впереди, пригибаясь, лез Игнат Морозов. Тяжелый кислородный баллон лежал поперек его спины. За ним с бухтой проводов лез старик Евдюков. Следом тащил стальной бак парень Витька Козлов. На поясе у него висел лом.

Они забрались на балку и быстро, как муравьи, таща свой груз, под крышей перебрались на ту сторону цеха. По другой лестнице спустились на огромный черный чердак, опутанный трубами, заваленный железным хламом.

Так же быстро и молча, они разложили бак, баллон, соединили проводами, и получился газосварочный аппарат. Игнат зажег горелку. Витька, оглядев с чердака цех, кивнул. Игнат накинул маску и с тихим свистом стал резать стальной пол...

Прорезав угол, Игнат отложил горелку, ломом быстро отогнул размягчившуюся сталь. Все трое склонились над треугольной дырой. Далеко внизу, в квадратной комнате, стояли штабелем канистры.

Витька пропустил в дыру шнур со стальным крюком.

— Есть! — и он осторожно потянул наверх.

Канистра, крутясь и раскачиваясь, быстро поплыла к потолку.

Старик Евдюков опустил в дыру котелок. Обеими руками, на ощупь, сделал что-то, звякнув глухо, и осторожно извлек котелок уже полным. Он тут же приложился к нему и, задышав, сказал хрипло:

— Спирт... Литра три вышло!

Витька быстро опустил канистру назад и выбрал шнур. Игнат сразу же принялся заваривать пол...

Они шли черными железными проходами, спускались по железным лестницам. На одной из глухих площадок присели передохнуть. Пустили по кругу котелок.

— А ну дай-ка! — Витька Козлов взял горелку и, чиркнув спичкой, стал резать огнем стену.

Прорезав дырку, он осторожно прильнул к ней. Смеясь, позвал рукой Игната. Игнат заглянул в дырку.

Сначала он увидел только пар. Затем прямо перед ним прошли голые ноги. Лилась вода, женщины мылись под душем, говорили о чем-то смеясь.

Внизу загремело и ударил первый взрыв. Стан пошел.

Игнат поманил Евдюкова:

— Гляди, старик, на баб!

Старик заглянул в щель, махнул рукой:

— Я под станом-то не испугался, я просто растерялся чего-то! — прокричал он сквозь грохот.

И снова пустили по кругу котелок, занюхивая рукавами...

В железной башне, в железных креслах щелкали рычагами люди...

Гремел, катая раскаленное железо, дымился стан...

В подсобке было тихо. Где-то капала вода. За чугунным столом, голые по пояс, распаренные после душа, сидели вальцовщики. На столе стоял котелок, жестяные кружки, лежал хлеб и сухая рыба. Все внимательно слушали мужика в полушубке, с ястребиным носом. Тот говорил негромко:

— Только, значит, Бекбулатка наш по- новому предлагает биться. Не до крови, а до конца. Кто на ногах останется, тот и победил. Вы десять литров спирта выставите и десять рублей. Ваш Николай победит... — мужик глянул на вальцовщика, сидевшего рядом с Игнатом, огромного, жилистого, с зачесанными назад мокрыми волосами. — Наш спирт забирайте и двести рублей Николаю Насекину с нашего рудника приз будет! Наш Бекбулатка его побьет, мы весь спирт заберем, а вы двести рублей Бекбулатке призу дадите!

— Где биться будут? — спросил Витька Козлов. — У нас или на руднике?

— На руднике сейчас нельзя, — ответил мужик. — Заливает сильно. А у вас тепло, сухо. Как вы?

— Можно и у нас, — ответил Николай Насекин, — места хватит.

— Значит, сговорились, — мужик с ястребиным носом поднял кружку.

Подняли и остальные.

— ...Быть посему, Николаю с Бекбулаткой по среде биться!

Выпили. Стали прощаться. Мужик пожал всем руки и вышел.

— Не боись, Колька! — весело сказал старик Евдюков Насекину. — Мы вас у мартена биться поставим. У рудниковских дыхалка слабее нашей, он на сухом воздухе сдохнет.

— Да я и не боюсь, — сказал Николай.

— Тот Бекбулатка — татарин здоровый, — заговорил Игнат. — Я видел его, он долго может биться, хороший боец. Ему стоять не давать, крутиться с ним надо... В Каргале на базаре он калмыка Сабанеева весной победил, а тот тоже здоровый мужик, собака!

— Ладно, против вальцовщика никому устоять не можно, наливай, дед! — сказал кто-то.

Выпили.

— В сорок девятом Каганович приехал, — заговорил, занюхивая хлебом, старик Евдюков. — Вдруг вбегает на стан! Оглядел всех вальцовщиков и спрашивает: «Кто броневой секретный лист катал?» Выхожу я вперед и отвечаю спокойно: «Я, товарищ нарком». «Ты?!» — как закричит и вышиб мне, почитай, все передние зубы! Всего же двенадцать штук, так-то.

— Кулаком? — удивился кто-то.

— Нет, медным пестиком. А потом выяснилось, что броню я первейшую раскатал, такую, что сразу и поднять не могли. И приказал товарищ Каганович, чтобы лучшие врачи Москвы мне зубы из той брони вставили. И такие зубы, понимаешь, — Евдюков обнажил тусклые стальные зубы, — нет им износа! Один раз поспорил я с Витькой Колупаевым, что ведро прокушу...

Дверь в подсобку вдруг распахнулась и влетел мужик, заорал, присев от натуги:

— На третьем этаже нажимные винты сорвало, валы полетели!

Все вскочили, бросились к двери, а мужик, уступая дорогу, звонко захохотал.

Один из вальцовщиков, не размахиваясь, ударил его в нос. Мужик присел от боли и, зажав лицо руками, выбежал.

— Блядина тонкоголосая, — сказал вальцовщик. — Нашел чем шутить...

Игнат вышел из цеха через огромные ворота, сразу в пургу. Запахнув полушубок, пошел по рельсам на сильный ветер. Позади проревело глухо. Игнат отошел, и черный локомотив, плавя с шипением снег, протащил мимо него чугунные изложницы, в которых гудело огненное жидкое железо...

Луцик П., Саморядов А. Дети чугунных богов // Киносценарии. 1995. № 1.

Поделиться

К сожалению, браузер, которым вы пользуйтесь, устарел и не позволяет корректно отображать сайт. Пожалуйста, установите любой из современных браузеров, например:

Google Chrome Firefox Opera