В одном из своих недавних чудных текстов, которым не к лицу заграничное слово «эссе», Юрий Клепиков посмеялся над ляпсусом популярного беллетриста Эдуарда Тополя, между делом похоронившим его, Ю. К., в своем романе «Игра в кино». Похороненный заживо, он заочно предложил Тополю выпить за воскресение, на ошибку не обиделся. Может, потому, что Тополь — в символическом, разумеется, смысле — оказался по-своему прав.
Сегодня такого драматурга в нашем кино нет. И «Ника», врученная ему в 1988 году за дебютный сценарий двадцатилетней давности «История Аси Клячиной, которая любила, да не вышла замуж, потому что гордая была» — могла вызвать у него, пожалуй, лишь «притворную улыбку», скрывающую «настоящую морщинку».
Судьба других фильмов, поставленных в семидесятые по сценариям Ю. К., тоже легкой не была. Этих фильмов немного, а в сравнении с валовым продуктом иных его плодовитых коллег их число и вовсе ничтожно, зато почти все они отборные, а среди отдельных прочих — нет стыдных. Простого перечисления некоторых названий достаточно, чтобы это утверждение не показалось чрезмерностью: «Восхождение», «Не болит голова у дятла», «Летняя поездка к морю», «Пацаны», наконец, уже упомянутая «Ася Клячина»... Он литератор отдельный, сам по себе, и человек такой же — городскому безумию предпочитающий деревенскую глухомань, с врожденной брезгливостью к душевной нечистоплотности (стенограммы былых студийных худсоветов, самые зубодробительные — как в случае со «Скорбным бесчувствием» Сокурова — честные тому свидетельства). Наверное, он вслед за классиком имел бы право сказать, что каждый из его любимых героев — это он сам: некий «другой», вынуждаемый к невозможному для него существованию в чуждом мире. Впрочем, он так про себя не скажет никогда и едва ли даже подумает: пафос и Ю. К. суть две вещи несовместные. И в жизни, и в писаниях: кудрявой велеречивости в его прозе ни на гран — откройте наугад любой его текст-впечатление из охотно публикуемых в последние годы журналом «Искусство кино»; откройте любой из напечатанных сценариев — тех же «Пацанов» или «Незнакомку»: лаконичный слог, короткая фраза без извивов, но все же это совсем не американская, а очень русская запись.
Как бы то ни было, обозначенный выше лейтмотив в драматургии Ю. К. несомненно имеет место быть. В мнимой общности бытия и празднества обитателей села Безводного («История Аси Клячиной...») утрачено чувство ценности человека, в своей частности неповторимого. И хромоножка, на которой сама природа поставила отметину, — единственная, кто это понимает. Стеклянной стеной отделена Галина от внешнего мира в фильме «О любви». Юный барабанщик Муха, взъерошенный и настырный, выжит со своей музыкой на чердак в «Не болит голова у дятла». В «Пацанах» ораву «трудных подростков» изолируют от общества в лесной глуши, вывозят с глаз долой в летний трудовой лагерь. В «Незнакомке», по которой сделан фильм «Соблазн», новенькая, возжелавшая войти в элиту класса, расплачивается за то, что попыталась стать своей для деток нуворишей. Нельзя, невозможно жить чужой жизнью.
В сценариях, написанных Ю. К. — самостоятельно и в соавторстве — по мотивам литературных произведений, все тот же главный мотив пробивается на первый план. Даже в идеологической сказке «Седьмой спутник» по прозе Бориса Лавренева, где рассказана история генерала царской армии, бывшего профессора Адамова, решившего после освобождения из большевистской тюрьмы посвятить себя делу Советской власти. Молодой казак-сорвиголова Роман Улыбин из «Даурии» подается в красные командиры, дабы покончить с непутевой жизнью. В «Восхождении» главным героем становится не приспосабливающийся к обстоятельствам Рыбак (как в одноименной повести Василя Быкова), а принесший в жертву нравственно-духовному идеалу свою и чужие жизни «мессия» Сотников.
В сценарии фильма «Я служил в охране Сталина...» драматург складывает из монологов бывшего охранника гулаговских лагерей портрет человека, не принимающего новый порядок вещей. Этот новый порядок — по иным, разумеется, причинам, в иных, разумеется, проявлениях — Ю. К. тоже чужд. Он по-прежнему «другой», однако эта инаковость неуместна сегодня, почитается знаком не избранности, но чудачества, удостаивается покровительственной усмешки успешных и приноровившихся.
Ю. К. нет до этого никакого дела.
Медведев М. Клепиков Юрий // Новейшая история отечественного кино. Т. II. СПб.: Сеанс, 2001. С. 50-51.