<...>
— Так — парадоксально — началась моя жизнь в кинематографе. С тех пор почти все время предлагают играть или слишком старых, или слишком молодых. Но с первого шага я проникся кинематографом. А для меня в работе особенно важно самое начало. Гоголя я как-то свободно прочувствовал. Грим делали очень легкий, он не сковывал. Не знаю, может, это от театра идет, но для меня грим имеет особое значение. Ведь как было с Бальзаминовым... Замысел фильма возник лет за десять до съемок. Константин Воинов, старый мой товарищ еще по студни, написал сценарий по пьесе Островского. Для меня специально предназначалась роль Бальзаминова. Но тогда, с одной стороны, еще был жив страх перед «фильмами-спектаклями», а с другой — перед слишком «вольным» обращением с классикой. Так что поставить фильм стало возможным лишь десять лет спустя. Казалось, мне играть уже поздно. Повздыхали мы с Воиновым, да ничего не попишешь: возраст не тот. Но когда Воинов стал настаивать: «Попробуй все-таки!» — я сам себя загримировал. Где — сеточку из краски, где — веснушки, чтоб морщин не было; придумал паричок, нос подтянул, шпаклевку смешал с красной краской — чтоб лицо «похудело». Я называл фильм «Женитьба забальзамированного». Но Воинов сказал, что будет меня снимать. Я не верил, хотя очень хотелось играть. Островский — любимый мой драматург, роль замечательная, режиссер, коллектив — все располагало.
<...>
Кисунько В. Георгий Вицин // Искусство кино. 1968. № 3. С. 94.