Обычно в качестве примера эмоционального сценария приводятся отрывки (как правило, одни и те же) из сценариев А. Ржешевского. В практике эмоциональный сценарий занимал гораздо меньшее место, чем в теории. И тем не менее эта сценарная форма несомненно оказала влияние на кинодраматургию 20-х годов. Больше всего как определенная тенденция, как свидетельство поисков литературной образности.
Отличительным признаком эмоционального сценария считается то, что вместо точного и сухого перечня событий в нем дано отношение к событиям, сами же события описываются лишь в общих чертах.
Рассмотрим отрывок из сценария Л. Ржешевского «Двадцать шесть комиссаров»:
«Величественный голый обрыв. И па голом обрыве какая-то изумительная, красивая сосна. И невдалеке от обрыва — вы знаете, какие бывают, — русская изба. И невдалеке от избы над обрывом, под тяжелыми тучами на ветре рвущем, над бесконечной водой, большой рекой, может быть синим морем... застыл человек.
Ветер, ветер, на всем белом свете...
И видим, как на том же страшном обрыве, невдалеке от той же — вы знаете какой — русской избы, под тяжелыми тучами, на ветре рвущем, над бесконечной водой, большой рекой, может быть синим морем...
– долго
– страшно
– исступленно
– сложив руки рупором
– плакал, захлебывался, что-то долго говорил человек...
– и отчаянно кричал...
Русский человек!!
– Кричал...
с обрыва
– через большую воду
– на другой берег реки
– по которому на аппарат, бешено, перли тучей какие-то всадники...
– налетали на аппарат. Смяли.
– Уходили от аппарата.
– В их сторону долго говорил, плакал человек
– кричал,
–как бы их спрашивая...
– ... Мой отец родной умирает, спрашивает, что задумали и есть ли на примете другая жизнь, пли и мне так же, как отцу, — будет жить страшно!»
Чем приведенный отрывок отличается от образцов «технической» записи в сценарии? Прежде всего стремлением автора к характеристике. Она создается литературными средствами, главным образом неоднократно повторяемыми эпитетами — величественный, голый, бесконечный, страшный, а также наречиями — долго, исступленно, отчаянно... и т. д.
В техническом сценарии события только перечисляются. Здесь есть попытка взволновать не только тем, что случилось, но и тем — к а к.
Однако и в сценарии Ржешевского есть последовательное указание того, что предназначено для съемки: обрыв, сосна, изба. На берегу человек... Сложив руки рупором, он кричит двигающимся в его сторону всадникам...
Слова: «какая-то изумительная, красивая сосна» — совсем не менее точное указание, чем просто «сосна», как было бы написано в «техническом» сценарии. Приводимые часто цитаты из эмоциональных сценариев, где постоянно повторяются слова: «какой-то удивительный, неизвестно какой человек», —совсем не подтверждают убеждение некоторых исследователей в том, что эмоциональный сценарий менее четок сюжетно, менее «железен» и определенен, чем технический. В эмоциональном сценарии имеется такая же твердая сюжетная схема, только не столь заметная за описанием впечатления.
Стремление заразить режиссера своим отношением к материалу, оригинальностью своей манеры повествования, своим способом композиционного решения темы было характерно для сценариев Ржешевского. Не случайно его творчеством заинтересовались такие мастера, как Эйзенштейн, Пудовкин и Шенгелая. При всем несовершенстве его сценариев, при всей наивной элементарности его литературной записи стремление раздвинуть рамки сложившейся протокольно-технической формы и изложить материал свободнее, сложнее и, главное, самостоятельнее — по праву выделяет его работы из массы сценариев второй половины 20-х годов.
Ржешевский один из первых сделал попытку отойти от традиционного сюжетного построения и связывать эпизоды не последовательным ходом прямого действия, а общим ходом мысли. В этом, может быть, наибольшая заслуга сценариста. К сожалению, о его работе, как и о работе других драматургов того периода, слишком часто приходится судить по сценариям в том виде, в котором они существуют в фильме. А там они почти всегда трансформированы.
И все же и технический и эмоциональный сценарии — это все еще этапы на пути к полноценному и самостоятельному литературно-художественному произведению.
История советского кино. 1917-1967: в 4 т. Т. 1. 1917-1931. М.: Искусство, 1969. С. 463-465.