В сценах на пиратском корабле в отсутствие грозного Беналиса разбойники лодырничали: один все время спал, другой точил саблю, а остальные играли в кости. Игра шла «на крупный интерес». Проигравший подставлял голову, а выигравший лупил по ней здоровенной кувалдой. И хотя кувалда была сделана из папье-маше, удары были очень ощутимыми.
Маленький разбойник обжуливал неповоротливого Иону и все время выигрывал. И все время лупил. Бедный Иона вопил на всю Ялту: «Гром и молния! Тринадцать тысяч проклятий!»
Нам жалко было Иону, но восторгам зрителей не было предела. Но вот по сценарию наступал момент, когда и Иона, выиграв, дождался своей очереди ударить противника. Все было подготовлено: подпилены доски, чтобы маленький от удара провалился под палубу — так было задумано. Я громко попросил Иону бить не очень сильно...
От этой сцены мы ждали многого, но результат превзошел все ожидания: Иона ударил, маленький разбойник охнул, заорал благим матом и с проклятиями провалился под палубу. Оттуда доносился такой крик и даже визг, что мы, не в силах удержаться от хохота, помчались вниз...
Петя Галаджев сидел схватившись за голову и ругался: «Я его убью... я не буду сниматься... я уеду в Москву...» К нему нельзя было подступиться. Я выждал длительную паузу, потом стал его уговаривать — ведь надо было снять хотя бы еще один дубль. Но Петя вопил и ругался, потирал голову и чуть не плевался от злости.
Решено было снимать другой кадр, а к этому вернуться, когда Галаджев «отойдет». Стали снимать спящего разбойника — эпизод во время боя, когда ему в рот попадало яблоко, а он, не просыпаясь, кусал яблоко и говорил «мерси». Это тоже было нелегко сделать — яблоко скакало мимо, скатывалось, не удерживалось во рту...
Немоляев Вл. Сорок лет спустя // Жизнь в кино. Ветераны о себе и своих товарищах. М.: Искусство, 1986. Вып. 3. С. 220-221.