Юрий Викторович Тарич...
Ленинград... Канал Грибоедова, 90... Бывшее здание дворянского собрания. А в десятую годовщину Октября здесь разместилась фабрика... Да, да, фабрика! Надпись над подъездом гласила: «Кинофабрика Белгоскино «Советская Беларусь». В павильонах этой кинофабрики одним из первых работал Юрий Тарич...
К тому времени он уже имел опыт и режиссера кино, и киносценариста. Так, в 1924 году в Москве вместе с режиссером Ивановым-Браковым по собственному сценарию поставил фильм «Морока». А в 1925 году — опять же по собственному сценарию, но уже самостоятельно как режиссер, — поставил фильм «Первые огни» об электрификации деревни.
Юрий Викторович Тарич сотрудничал с Виктором Борисовичем Шкловским в работе над знаменитой кинокартиной «Крылья холопа», выдвинувшей в 1926 году Тарича в ряд мастеров советской кинемато-графии. Об этом фильме писал А. Луначарский. А в 1928 году на конкурсе в Америке «Крылья холопа» вошли в число десятка лучших фильмов мира наряду с картинами «Броненосец Потемкин» и «Мать»...
Не буду пересказывать биографию Тарича, уроженца Полоцка, участника революционных событий 1905 года в Варшаве, сосланного в Сибирь на вольное поселение, где он впервые встретился с театром, стал работать в труппе. Скажу только, что ему уже в предреволюционные годы, благодаря неустанному труду, удалось стать и хорошим актером театра, и известным автором сценариев для вновь рождавшегося тогда искусства кино.
Три года пробыл он на передовой во время первой мировой войны. К 1918 возвращается в театр. Играет ведущие роли, руководит коллективами, а в 1923 — окончательно связывает судьбу с кино. Детали его биографии до 1924 года изложены в других публикациях, — меня волнует иное.
...1924 год. Журнал «Огонек», весьма популярный уже тогда, публикует снимок: Владимир Ильич Ленин произносит речь с балкона особняка Кшесинской. Под снимком подпись: «Ильич в сценическом изображении».
Это была сцена из постановки пьесы «Гибель самодержавия» драматическим кружком клуба имени Я. М. Свердлова. Роль В. И. Ленина исполнял... Юрий Тарич!..
В «Огоньке» так и было написано: «Первый опыт портретного изображения фигуры вождя».
Юрий Викторович вспоминал об этой своей роли в спектакле, участниками которого были в основном курсанты военной школы ВЦИКа и служащие Кремля, а он сам, Тарич, был их руководителем:
— С большим волнением ждал я дня премьеры. К тому времени у меня был уже известный актерский опыт. Но такого волнения — ни разу еще не испытывал. Старался на каждой репетиции находить что-либо новое в создаваемом облике Владимира Ильича, в манере двигаться, разговаривать... Разумеется, читал ленинские выступления на съездах, митингах, собраниях. Расспрашивал курсантов, которым приходилось встречаться с Ильичем. Гримировался по фотографиям Владимира Ильича. Парик был сделан в мастерской театра Революции. Я был рад, когда курсанты, знавшие Ильича, утверждали, что я «довольно похож» на Ленина...
Премьера спектакля состоялась 23 февраля 1924 года. Пресса встретила его благосклонно.
Познакомился я с Юрием Викторовичем Таричем более сорока лет назад. В Гаграх. Познакомил нас Б. Н. Норд.
Выглядел он в те годы моложе своих пятидесяти. По-юношески стройный, подтянутый. Всегда — в хорошем настроении. И всегда — в мыслях о кино.
О кино были и все наши разговоры. Узнав, что я — актер, он при каждой встрече завязывал разговор о специфике работы в кино.
— Думаете, кино требует от актера только техники?.. Достаточно уметь позировать перед объективом?.. Ничего не может быть более отдаленного от сути работы актера в кино!.. Объектив — чуток. Его не обманешь... Перед объективом необходима внутренняя правда.
До нашего личного знакомства я знал Тарича по его фильмам, каждый из которых был этапным в становлении белорусского кино.
Вместе с А. Вольным он написал сценарий первого в нашей кинематографии художественного фильма «Лесная быль» по мотивам повести М. Чарота «Гришка-свинопас».
Над картиной работали с Таричем ассистент режиссера Владимир Владимирович Корш-Саблин, помощник режиссера И. Пырьев.
После знакомства с Таричем я расспрашивал о его жизни и творчестве каждого, надеясь, что доведется у него работать.
И. Соловейчик, который входил в операторскую группу «Лесной были», рассказывал, что Тарич чутко прислушивался к каждому и бывало, что во время съемок высказанное предложение меняло все...
Был такой случай во время съемок «Лесной были». Юрий Викторович детально объяснял раскадровку эпизода в штабе оккупантов, где офицеры рассматривают карту военных действий. Тарич полагал сначала снимать карту, а потом перейти на лица тех, кто ее рассматривает. Кто-то из съемочной группы предложил другое решение: начать съемки с темных спин и затылков, потом «рассмотреть» лица, а затем — карту... Тарич согласился.
Кино тогда было немое, и Тарич умел разбудить фантазию исполнителя, подсказать ему пути импровизации.
Он безошибочно выбирал типаж среди непрофессионалов. Более того: владел способностью превращать непрофессионалов в настоящих творцов. Он так умел объяснить массовке игровую ситуацию, что простые крестьяне играли как настоящие актеры.
После «Лесной были» Тарич поставил на кинофабрике «Советская Беларусь» фильмы «До завтра», «Ненависть», «Высота 88,5», первый звуковой белорусский фильм «Путь корабля».
Когда-то во время встречи в Гаграх Тарич пообещал, что возьмет меня в один из своих фильмов. Откровенно говоря, я не надеялся, что обещание он исполнит. Но в 1936 году я неожиданно получил от него письмо. Он предлагал мне принять участие в фильме «11 июля» в роли Давыда — комиссара партизанского отряда.
Павильонные съемки велись в Ленинграде, а натурные— в Белоруссии: базой экспедиции избрали город Червень, в окрестностях которого были и большие леса, и непроходимые болота.
Трудились с утра до позднего вечера. По разработанному Таричем распорядку.
— Киноаппарат фиксирует любое отклонение от нормы, — повторял Тарич.— Если вы не выспались — будете неработоспособны на съемочной площадке: аппарат зафиксирует разрыв между кадрами вчерашними и сегодняшними.
Тарич жил вместе со всеми актерами и съемочной группой в помещении школы-десятилетки, где был «штаб» фильма. Его квартира — школьный учительский кабинет — была нашим репетиционным залом и дискуссионным клубом.
В «11 июля», как и в «Лесной были», немало было массовых сцен. Тарич очень любил их:
— Масса заиграет сама, если почувствует, что вы играете правдиво... Нужно, чтобы ваше самочувствие передалось массе.
Помню, как снимались массовые сцены.
...В деревню пришли каратели. Крестьяне горюют: каратели их грабят — забирают скотину, ловят кур, вытаскивают из куфров последний крестьянский скарб...
Одна из крестьянок (играла ее Л. Мозолевская) не отдает оккупанту корову. Солдат бьет ее нагайкой, толкает ногой в живот...
Корова идет по пыльной улице, за нею тащится крестьянка. Бегут мужики, женщины, дети, голосят...
Л. Мозолевская так играла в этой сцене, что участники массовки признавались потом:
— Мы совсем забыли, что это все не на самом деле, а только для кино...
Вспоминается еще случай с одним молодым актером, который каждый день ездил в Минск из Червеня для встреч с девушкой. Но поскольку машина нашей экспедиции не всегда возвращалась в Червень в тот же день, парню приходилось иной раз возвращаться из Минска «на перекладных», какую-то часть пути — пешком.
И вот как-то снимали сцену, в которой партизан бежит с секретным пакетом по лугу, лесу, болоту. Понятно, от актера потребовались определенные физические усилия, тем более что съемки велись в солнечные, жаркие дни.
Тарич, как только увидал нашего Ромео, буквально перед съемкой вернувшегося из Минска и неуспевшего выспаться, — не говоря ни слова, ни о чем не спрашивая, отстранил его от съемок.
Он бывал неумолим, когда дело касалось творчества. Вообще же к друзьям по работе относился чутко. Так, было и такое. Во время съемок эпизода «Ночная переправа» (в Дроздах, под Минском) стали тонуть лошади. Когда ассистент режиссера Савелий Брауде попробовал спасать бедных животных, одна из лошадей ударила его копытом. Страшного ничего, к счастью, не случилось. Тем не менее Тарич все время спрашивал о здоровье Брауде, а поздно вечером после съемок поехал к нему и дежурил у его постели до утра.
Кулаков К. Годы и люди. Минск, 1977. С. 131-136.