<...> Каким-то непостижимым образом на фоне этого вздыбленного природного и человеческого пейзажа прорисовываются и западают глубоко в сознание мельчайшие детали — наподобие ключей, застрявших в гусенице танка: вот они, эти самые поруганные, вмятые в глину частицы бытия. И концентрация сыгранного актерами именно поэтому — запредельна. Как и Миронову, Меньшикову надо играть в одной минуте всё: и еще не растраченное, а может быть, усилившееся любовное чувство, и трагическое понимание капкана, и неминуемый просчет судьбы, и декоративное почитание, и осознание, что его визави куда хитрее самого матерого энкавэдэшника... И не только Миронов, Меньшиков — каждый из ворвавшихся в фильм ([Мария] Шукшина, Петренко, Золотухин, Адабашьян, Стычкин, Гармаш, Голубев, не известный мне актер на барже) вылеплены сочно, зримо, с ощущением некоего, не потерявшегося в гомоне толпы, рвущейся прочь от беды, автономности своего «я». И везде — жизнь, и эта жизнь заглядывает в бездну безрассудно, отчаянно. В этом смысле метод автора для меня в каких-то моментах чувственно близок режиссеру, который по формальным признакам выглядит его антагонистом, — Алексею Герману. 

<...>

Шепотинник П. Два мнения о фильме «Утомленные солнцем — 2: Предстояние» // OpenSpace. 26.04.2010