«Аритмия» — в смысле несогласованность. Нескладуха.
Эффектное название, но в данном случае не совсем точное.
Аритмия — это когда внутри что-то бьется, но музыки не выходит, мелодия как-то по-медицински запнулась, вот-вот, глядишь, каюк. А тут, напротив, полифония, то один ведет, то другой: внезапная гармония счастья и сбитое дыхание, молчание после неверно взятой ноты и снова, снова сначала.
На экране Катя и Олег. Им вроде тридцать (чуть до или чуть после). Врачи. Он — на скорой, она — в приемном покое. Их дом был тесен и весел, пока она не прислала ему эсэмску — просто чуть быстрей выросла, невзлюбила как-то строго — «нам надо развестись». Матрас — на кухню. А ему, ну, от силы лет 13. «Прости, Катюха, обиделась?» Нет, не обиделась. Есть такие люди, которые замирают в своём. Во всем, что касается себя. Есть у них и талант, и ум, и сердце, и даже твердая поступь в профессии, — но как дело до самих себя доходит, так и руки опускаются, и хочется только освободить голову, проветрить будущее. Пахнет перегаром, глаза на мокром месте. Ну, не дури, Кать, брось.
Не знаю, что с этим фильмом не так, меня он разбирает на части.
Я люблю их всех. И Олега (Александр Яценко в своей лучшей роли, идеально ему отвечающей, органической), и Катю (Ирина Горбачева — настоящее открытие), и всех этих хлебниковских, тонко придуманных персонажей второго плана. Николай Шрайбер и Сергей Наседкин — фельдшер и водитель в экипаже «скорой помощи», начальник станции Максим Лагашкин с партией уютного конформиста. Анна Котова в халате, мягкая. За вторым планом виднеется третий: неожиданный Евгений Сытый в трагическом эпизоде, запечатленная Алишером Хамидходжаевым случайная бабушка в кресле у подъезда. Идеально вписалась. Богатая (в том числе и социально) фактура, сбитое дыхание вызовов, по которым мчит скорая главного героя, диктуют лихорадочную драматургию, которую не систематизировать даже новейшими реформами в области здравоохранения (тут требуют соблюдать правило 20 минут — больше на человека нельзя). Эта драматургия, которую Борис Хлебников и его соавтор Наталия Мещанинова умудрились схватить и приручить, чем-то похожа на спуск по реке в байдарке — тонкая работа: иной машет веслом и скачет с камня на камень, другой ничего не делает — а скользит вперед.
«Аритмия» в своей основе документальна и прозрачна, как вода. И, как вода, подстраивается под своих героев, течет через актеров, чтобы наполнить сыгранных ими «обычных людей» (common people) смыслом. Каждого из них. Обычные люди не терпят пустоты. Несмотря на очевидный социальный пафос, этот фильм никого из них не укоряет (и не кривит при этом душой) — посмотрите на эффективного бюрократа в кабинете, разве его можно по-настоящему ненавидеть? Каким-то неведомым способом сообщает «Аритмия» намного больше, чем говорит. Фильм, как и его главная героиня, по сути ничего прямо не формулируя — только один раз она срывается в страстный, истерический монолог, — умудряется быть предельно внятным. Такой внятности взыскует не мозг, но сердце.
Очевидно и неизбежно, что новый фильм Бориса Хлебникова будут сравнивать с работой Андрея Звягинцева. Не только потому, что у нас теперь везде «Нелюбовь», а просто действительно похоже — ведь про развод, про любовь и ее бытие-небытие. Даже квартирный вопрос в тему: и там, и там герои не могут так просто разъехаться. Не хочется писать о каком-то роковом противоречии двух авторов, делая мало кому нужные, но далеко идущие выводы. Звягинцев по-своему эффектен и безусловно важен (поэтому и вызывает споры). Продолжая сомнительные «мокрые» метафоры, можно сказать, что Звягинцев окатывает наше кино мертвой водой, от которой красиво срастаются смертельные раны. Такие, например, как отбитое у зрителей доверие к отечественному авторскому кинематографу.
Хлебников — это живая.
Степанов В. Кинотавр-2017: «Аритмия» Бориса Хлебникова // 13.06.2017