- В музыке подобный идеал воплотил Валентин Сильвестров, музыка которого и звучит во всех ваших последних фильмах, не исключая "Два в одном".
- Там еще звучит Пуччини. Я люблю сталкивать одну музыку с другой. А с Сильвестровым у нас никаких взаимоотношений. Он очень обаятельный, но абсолютно неконтактный человек. Дает свои диски и говорит: "Делайте с ними что хотите". Потом ты к нему обращаешься: "Спасибо, маэстро, но она зашумлена, нам надо чище, еще раз записать". Он отвечает глупости: "Это же хорошо, что она зашумлена, вы так и снимаете - то один звук вторгается, то другой. Ну, извините, что вам не нравится.
Это вообще мой подарок". И больше не отвечает на телефонные звонки. А если пристаешь к нему, начинает скрываться. Но он мне нравится, и я покоряюсь, как рабыня. Говорит однажды: "Смотрел ваш фильм "Чеховские мотивы" - очень хорошо, но почему актер так громко поет мою песню? Ее нельзя так громко петь!" До сих пор этого забыть не может. Что поделать? Мы называем кино демократичным искусством, а на самом деле оно - грубое.
- Вы сражаетесь с этой грубостью, постоянно чередуя жанры и методы? Предыдущий ваш фильм, "Настройщик", был черно-белым и более традиционным по языку, "Два в одном" - цветной и экспериментальный.
- Нет, мне просто все надоело, осточертело. Я не хочу повторяться. Сейчас впереди сложная авантюра - называется "Мелодия для шарманки". Автор сценария - Владимир Зуев, киевлянин, мой давний друг. Сегодня он - воцерковленный человек, писал жития святых. А недавно дал мне сценарий. Такой Андерсен-Диккенс: две сиротки, голод, холод... категорические императивы. Все очень просто, но снимать будет очень сложно.
- "Два в одном" не взяли ни в Берлин, ни в Канны, ни в Венецию. Почему, по-вашему, фестивали к вам вдруг так охладели?
- Вопрос моды, мне кажется. Не понравилось им мое кино, что делать! Сейчас другое нужно фестивалям и зрителям. Более гражданственное, политизированное, социальное. Хотя и в моих фильмах социальное не может отсутствовать, оно обязательно будет проступать где-то! Мир фестивалей для меня - загадка, и пусть остается загадкой.
- Важнейший - и, наверное, безответный - вопрос, который ставят ваши фильмы - о неведомых источниках такой творческой свободы, которой дышит каждый кадр любой вашей картины.
- Это все эклектика. Я, по существу, человек необразованный. Я не знаю, что из какой оперы, и все сталкиваю: жаргон с пафосом, павильон с улицей. Вот и вся свобода. Я чувствую, что красиво, и начинаю получать удовольствие.
- Собственный кайф - важный для вас критерий?
- Единственный. Когда я достигаю некоей эклектической гармонии, начинаю ей любоваться. Хотелось бы, чтобы кто-то еще полюбовался. Иногда рискну по завершении работы спросить, например, звукооператора: "А вам понравилась картина?" Он отвечает: "Вы меня спрашиваете? Я занимаюсь звуком!" Не хочет даже говорить на эту тему.
- Ваши фильмы, в которых так, казалось бы, легко увидеть точный слепок нашей реальности, постоянно обвиняют в том, что реальности как раз там и не хватает.
- Это не реальность, это иллюзия. В чем тут можно обвинить? Для кого-то моя реальность чрезмерна, для кого-то - в самый раз. Каждый человек так устроен: свое видение ему кажется реальным. А на меня последнее сильное впечатление произвело не художественное, а документальное кино. Казнь семьи Чаушеску. В какой-то заштатной школе их поймали, и вот они сидят в пальто, нахохленные. Им прочитали черновик приговора, встали, пошли и расстреляли.
P.S. Страшное перевоплощается в смешное, театральная условность - в неоспоримую реальность криминальных улик, а черное - в белое: две противоположности в одном фильме. Заслуженные и народные артисты, как дети, отмечают Новый год под негромкую музыку Сильвестрова и громыхающие арии Пуччини. Они играют в любовь и едят икру ложками, а в конце концов не выходят на поклон, оставляя трактовку кричащей и волшебной мистерии на усмотрение зрителя. Кира Муратова, как обычно, остается за кулисами - ей не до свиста и не до оваций. Она готовится к новому фильму: уже не новогоднему, а рождественскому
Антон Долин. : Не дважды два. Кира Муратова - о сцене и кулисах, свободе и эклектике//Московские новости, 21 сентября 2007г.