Я играю или обманутого мужа или счастливого любовника. Третьего не дано.
Витольд Полонский
Витольд Альфонсович Полонский в кино дебютировал поздно — в 1915, сыграв князя Андрея в фильме «Наташа Ростова», снятом у Ханжонкова. Он сразу был замечен и зрителями и режиссёром Бауэром, у которого сыграл затем свои лучшие роли. Тот постарался один типаж — элегантного, породистого, меланхоличного красавца-поляка наполнить разнообразным человеческим материалом. В фильме «Счастье вечной ночи» Полонский стал героем, способным на высокое жертвенное чувство, в фильме «После смерти» — интеллектуалом, живущим наукой, не ведающим до поры ни любви, ни страсти. Циничным охотником за приданым, игроком и мошенником — в фильме «Жизнь за жизнь».
В финале этого фильма «застреленный» князь лежал, красиво положив ногу на ногу. Вера Холодная, занятая с Полонским в этой сцене, смеясь, предложила режиссёру вложить в руку «убитого» зажжённую сигару. Однако для Бауэра совершенно серьёзно изящество было важнее правдоподобия, и он был уверен, что натуралистическая, некрасивая поза не для Полонского.
Полонский был выучеником и актёром Малого театра. По окончании училища театра, где преподавали его ведущие мастера и профессура Московского университета, он был принят в труппу Малого, где играл всю свою недолгую жизнь. Он скоропостижно скончался в конце 1918 и ему было только сорок. Полонский принес в кинематограф серьёзное отношение к своей профессии, культуру работы: готовил роли; овладел кинематографической пластикой и выразительным скупым жестом; умел держать паузу и плавно переходить из одного психологического состояния в другое. Правда режиссёры предпочитали его снимать всё больше на общих и средних планах, а не на крупных, требующих энергии переживания, сильных чувств.
Холодный, картинно-красивый, изысканно одетый экранный персонаж Полонского был характерным типом времени. Он вспоминается у многих живописных полотен Серебряного века. Вот, например, знаменитый портрет поэта Дмитрия Философова, выполненный Львом Бакстом в технике пастели. Зрителям, в особенности, зрительницам нравился такой тип мужской красоты. Неудивительно, что Полонский был из ряда наиболее высокооплачиваемых киноактёров: у Ханжонкова в месяц он получал столько, сколько за год работы в театре исполнитель его ранга и положения.
Что-то осеннее, усталое, печальное было в лице Полонского. Даже военный костюм, который ему шёл не меньше, чем фрак, не добавлял ему мужественности. Весной 1917 он первым из киноактёров облачился во френч и на все колкие замечания отшучивался, что сможет теперь заменять Керенского на митингах. Странно, но за пределами киноателье и сцены Полонский терял блеск и элегантность — одевался довольно небрежно, мог позволить себе выпить лишнее.
Красота, обаяние, порода, переданные по наследству навсегда сохранили его имя в отечественной культуре. Старшую дочь Ирину Полонскому подарила его юная семнадцатилетняя соученица по театральной школе Вера Пашенная. Добрый, легкомысленный супруг, ожидавший наследника сказал: «Ах, Верочка, как ты меня подвела...» Младшая — стала актрисой неприметной, но женщиной, имя которой знают все — Вероника Полонская, последняя любовь Маяковского.
Гращенкова И.Н. Кино Серебряного века: русский кинематограф 10-х годов и кинематограф русского послеоктябрьского зарубежья 20-х годов. М., 2005. С. 294-295.