Основная комедийная стихия Юдина — юмор, смех, эмоционально окрашенный, основанный на глубоком знании жизни, на умении тонко подметить бытовые детали. В отличие от него остроумие — это, как правило, продукт выдумки режиссера или сценариста. В «Девушке с характером» есть комизм обоих этих видов. Примером остроумного комизма может служить намек на недавние события в районе Халхин-Гола: у едущего в вагоне-ресторане японца «пропал аппетит»: он не хочет есть ни «борщ краснофлотский», ни «окрошку», ни «битки по-казацки». Один из пассажиров в вагоне-ресторане утверждает, что он ждет бутерброд с ветчиной уже 274 километра. Здесь комизм очень прямолинеен, однозначен, не говоря уж о том, что он не кинематографичен, поскольку заключается не в изображении, а в игре слов. Но своей прямолинейностью близок к нему и чисто зрительный комизм типа эксцентрики и буффонады.
Вспомним, например, сцену, когда вытащенного из воды шпиона, обыскивая, ударяют по карманам, и из них брызжет вода. В этой же сцене Катя, увидев, что борода у шпиона приклеенная, тянет его за усы, решив, что они тоже фальшивые. Но они оказываются настоящими. Здесь откровенная преднамеренность комического приема несомненна, ’высока степень условности, и достоинство такого комизма, очевидно, в его технической отработанности.
Но для комедии Юдина в целом более характерен юмор мягкий, легкий, «непреднамеренный», не однозначный, юмор, в котором не чувствуется указующего перста автора и зрителю самому предстоит понять его комическую сущность. Может быть, внешне он не так ярок, зато он сочнее, объемнее. Юмора такого рода много в бытовых картинках, в подборе типажей, в игре актеров, в их правдивых и искренних интонациях, благодаря которым, кстати, часто преодолеваются условные и трафаретные ситуации водевильного типа. Как правило, это юмор не придуманный, а подмеченный в самой жизни и как будто даже не обработанный.
Кинокритик И. В. Соколов вспоминает, что однажды во время просмотра какого-то иностранного фильма дежурный администратор, когда раздавался телефонный звонок, приподнимал трубку и опускал ее на рычаг. Наблюдавший эту сцену Юдин сказал, что использует этот штрих в своем фильме. И действительно, в фильме «Близнецы» так делает Еропкин. Но там это не просто чисто комический момент, а яркая черта, характеризующая образ современного воинствующего мещанина, которому нет никакого дела до окружающих, когда он священнодействует, принимая пишу.
В записных книжках Юлина много подобного рода комических штришков. Взятых непосредственно из жизни. Вот несколько таких записей: «С., уходя, оставляет на виду сноп письма, и надежде, что их прочтет прим гель. Но гот упорно этого не делает. Письма от женщины, за которой оба ухаживают... Парень гадает товарищу на картах. Объясняет все, как заправская гадалка, а говорит басом... Она старше его. Чтобы не было заметно разницы, заставляет его носить бороду н очки... Пьяный (в последнем градусе) прикуривает от электрической лампочки... Баня. Старик дряхлый. Зашел в жаркую, неистово парится и так же неистово охает. Его испуганно спрашивают: — Что с тобой, дедушка? Тебе плохо? Старик: — Нет, милый, хорошо».
Долынин Б.П., Константин Юдин. — Москва : Искусство, 1961. — 192 с