В чем же тогда причина той безусловной наглядности и убедительности для современников — как кинематографистов, так и рядовых зрителей, — с которой демонстрирует свое право на победу герой Николая Боголюбова? Прежде всего в выборе типа исполнителя. В том числе и в типаже. Н. Коварский отмечал в монографии об Эрмлере: «Боголюбов, играющий роль Шахова, имеет все права на эту роль уже по своим внешним данным. У него суровое и мужественное русское лицо, с резко обозначенными чертами, лицо, которое „открыто“ эмоциям. У Боголюбова широкий, свободный жест; в лице его так ясно видно: вот он, весь человек без остатка, и в том, что он сейчас говорит, и в том, что думает, переживает». Главное, однако, заключается в отношениях героя со словом. Ко времени выбора на роль Шахова Боголюбов для кино тридцатых после участия в «Окраине» и официального успеха в «Крестьянах» — персонаж знаковый, подобно Бабочкину или Чиркову. Непосредственно же работе в «Великом гражданине» предшествует фильм «Семеро смелых» (1936).
Режиссерский дебют Сергея Герасимова в звуковом кино стал кинематографической сенсацией благодаря предельной органике разговорных интонаций, что сам режиссер обозначил как «глубоко кинематографическую возможность донесения до зрителя тончайших деталей интонации как бы крупным планом». Именно боголюбовский опыт освоения звучащего слова оказывается в «Великом гражданине» решающим. Текст Шахова — целиком политическая речь, но Боголюбов произносит ее, как размышление вслух, как попытку понять собеседника, вызвав его на разговор на острую тему. Это описание конкретной сцены достаточно полно характеризует общий принцип подачи слова центральным героем фильма.
Герой здесь живет партийной идеей, ее непрерывным переживанием, и переживание наиболее полно воплощено для него в официальном — ораторском — слове. Оратор — главная функция Шахова — Боголюбова. По сути, он сам есть воплощенное партийное слово. В этом качестве он оказывается персонажем именно экранного происхождения, что настойчиво подчеркивает Эрмлер, снимая героя в кульминационной сцене собрания (из первой серии) рождающимся в луче кинопроектора, а затем присылая на помощь к нему из Москвы в качестве председателя комиссии партийного контроля экранного же героя — Максима из трилогии Козинцева и Трауберга. То есть герой подобного рода может возникнуть не ранее, чем будет полностью решена задача экранного освоения звучащего официального слова.
Об отсутствии Боголюбова в «Томми»
Допустим, причиной отсутствия Баталова в «Томми» могла стать занятость актера в съемках фильма «Путевки в жизнь». Но в таком случае режиссер мог предложить эту роль актеру, типажно куда более близкому Баталову, чем Чувелев. Им мог бы стать, например, Николай Боголюбов с его столь же ослепительной белозубой улыбкой и распирающей все существо персонажа жизненной энергией. Тем более что аналогичный сюжет с братанием Боголюбов через год с небольшим сыграет в «Окраине». Фокус, однако, в том, что Боголюбова опять-таки открывает Протазанов, и именно в «Томми», и снова вместе с четко угаданным актерским киноамплуа — «Оратор» (так обозначена эта роль в титрах «Томми»).