Двенадцатого июня ушел от нас Володя Фогель. Сотни кино-работников, его друзей (врагов у него не было) — провожали его.
Крематорий. Гроб на небольшом возвышении. Цветы. Орган. Медь
труб. Траурные марши.
Над гробом печально прошелестели прощальные слова. Тихо, проникновенно.
Малкин — от Межрабпомфильм, Степанов от АРРК’а, Рогожин — от кино-актеров, Кулешов — от своего производственного коллектива, — сказали последнее прости — передовому работнику советской кинематографии, стойкому борцу на фронте культурной революции, талантливейшему артисту, честнейшему человеку беззаветно любившему кино-искусство, отдававшему кино всю свою жизнь, все свои силы, свой мозг и сердце, сок своих нервов...
Двенадцатого июня у Фогеля была последняя съемка... Последняя — без пересъемок. Он был убран цветами. На его лицо был наложен смертью восковой грим. Его пронесли мимо киноаппаратов. Операторы сняли его лежащим в гробу — таковы были последние кадры окончившего свою роль кино-актера Фогеля...
Медленно гроб опустился вниз — в пламя. Всесжигающий огонь взял у нас Фогеля... Но от него осталась не только горсточка пепла. Его облики попрежнему живут на экранах — они не умерли.
Смерть и огонь не властны выжечь их с экранов и из нашей памяти.
Мур Л. Последняя съемка // Кино. 1929. № 24. С. 2.