Основы советского киноискусства начали закладываться с первых же дней Советской власти революционной хроникой, первыми документальными съемками, запечатлевшими незабываемые дни Октябрьского вооруженного восстания, героические годы гражданской войны. Именно тогда впервые в мировой кинематографии на экране появился народ, простые люди, и не как толпа или фон, а как действующие лица и главные герои. С тех пор тема простого человека — творца новой свободной жизни — никогда не прерывалась в советском киноискусстве, она-то и дала ему силу, обеспечила международное признание.
Кинематография молодой Страны Советов создавалась в трудных условиях. В 1918 году, возвратившись в Москву с Западного фронта, я пришел работать в созданный тогда Кинокомитет.
Председатель Комитета Н. Ф. Преображенский, операторы П. К. Новицкий, П. В. Ермолов и я, человек пятнадцать технического и служебного персонала — этот штат представлял в то время всю советскую кинематографию в Москве.
Работы было много. Не было дня, чтобы каждый из нас не снял хотя бы по одному сюжету. Оператор перебрасывался с места на место «в два счета».
7 ноября 1918 года мне и П. К. Новицкому поручили снять демонстрацию трудящихся на Красной площади. Вместе с оживленными толпами москвичей мы двигались по Тверской, главной магистрали демонстрации. Шли по кривым тротуарам, по развороченному булыжнику мостовой, мимо заколоченных магазинов с разбитыми, заклеенными и замазанными витринами, мимо домов с черными стенами, закопченными дымом «буржуек». Наконец, Красная площадь. Крыша часовенки, карнизы окон теперешнего ГУМа, фонарные столбы, усеянные детворой...
Сейчас, когда в дни празднеств снимают Красную площадь, расходуют несколько тысяч метров пленки. А нам в тот день выдали меньше трехсот метров. Приходилось экономить, рассчитывать буквально до количества кадриков на каждый сюжет. С отснятого материала была отпечатана единственная копия. В то время редко печатали больше двух-трех копий из-за голодного пайка кинопленки, которая ценилась на вес золота.
Постепенно отряд документалистов рос. В Кинокомитет пришли операторы русской художественной кинематографии А. А. Левицкий, Г. В. Гибер, Г. М. Лемберг, первые советские режиссеры хроники Лев Кулешов и Дзига Вертов.
Важнейшие политические события, исторические заседания и торжества, митинги, с которых рабочие уходили прямо на вокзалы, к поездам, и отправлялись на защиту Страны Советов, первые бойцы армии пролетарской диктатуры, которые на крышах вагонов, на тормозных площадках и открытых платформах уезжали на фронты, и, наконец, сами фронты, героика военных будней — все нужно было зафиксировать на пленке.
Наша трудная работа был овеяна непередаваемой романтикой, поэзией, она приносила много настоящей радости. Навсегда остались в памяти съемки великого Ленина. Мне несколько раз привелось снимать Владимира Ильича.
Помню 1919 год. Москва отмечала День Всевобуча. С заводов на Красную площадь приходили рабочие. На плечах у них вещевые мешки и винтовки. Пулеметные ленты и патронташи опоясывают бойцов. Многие из них в косоворотках.
На площадь я пришел с утра. Со мной большой съемочный аппарат и 120 метров пленки. Это мизерно мало для того, чтобы вместить события такого дня. Я начал снимать рабочих, — мне уже сказали, что прямо отсюда они уйдут на фронт. Они стояли, обняв своих жен, прижав к груди маленьких детей. То и дело непривычным движением поправляли винтовки. Внезапно по рядам словно прокатилась волна, все пришло в движение; устремив взгляды в одну сторону, все повторяли: «Ленин, Ленин, Ленин...».
Владимир Ильич шел неторопливой, спокойной походкой, задумчивый и сосредоточенный. Когда он вглядывался в людей, лицо его озаряла приветливая улыбка. Он был в своей неизменной серенькой кепке. Не доходя до грузовика, он остановился, вынул маленький блокнот, что-то записал в нем карандашиком и не спеша снова положил в карман, потом подошел к «трибуне» и, увидев меня с аппаратом, сказал: «Поменьше, товарищи, снимайте меня, а побольше тех, кто будет меня слушать, — товарищей, уходящих на фронт...».
Владимир Ильич поднялся на площадку грузовика, стал у самого борта. Площадь замерла в ожидании. В наступившей тишине речь Ленина звучала четко и громко. В конец площади слова не долетали, но их передавали друг другу из уст в уста. Я стоял у Кремлевской стены и не мог протиснуться вперед. Было обидно до отчаяния при мысли, что я не успею пробиться сквозь толпу, не увижу лица Ленина, не успею его заснять. Но мне посчастливилось. Во время речи Ленин повернулся, и я смог его снять. Моей радости не было предела.
Больше получаса говорил Владимир Ильич. Откровенно говоря, снимать не хотелось, хотелось слушать и слушать волнующие слова великого вождя...
Ленин кончил свою речь. Здесь же, несмотря на тесноту, стали строиться рабочие отряды. Люди пели революционный гимн. Владимир Ильич, взволнованный и счастливый, приветственно махал им рукой. В этот день я заснял около тридцати метров пленки с изображением Ленина. Меня очень волновала судьба негатива, но все сошло отлично — съемки получились удачными.
Тогда же, вспоминая события дня, я понял, что в словах Владимира Ильича, советовавшего мне побольше снимать «товарищей, уходящих на фронт», выражалась не только его необыкновенная скромность, но и глубокое понимание судеб нового, революционного искусства, для которого простой человек становился главным предметом изображения. В то же время я понимал, какую важность имеют съемки Ленина и как много и тщательно надо снимать этого гениального, неповторимого человека, чтобы хоть частично запечатлеть его образ для поколений. И было очень досадно, что мы, кинематографисты, не имели возможности увековечить его речь.
На все события в жизни страны мы, кинохроникеры, должны были откликаться оперативно, немедленно рассказывать о них через экран десяткам тысяч людей как в тылу, так и на фронтах гражданской войны. Важные исторические события, снятые утром, в тот же день вечером зритель видел на экране.
Мы знали, что наши съемки имели громадное агитационное значение. Просмотр хроникальных выпусков событийных фильмов, выпускавшихся, несмотря на все трудности, регулярно, всегда вызывал огромный подъем среди бойцов и населения, воодушевлял их на героическую борьбу с врагами.
На фронте оператор мало чем отличался от красноармейца. В «свободное» время или в случае особых обстоятельств он брал в руки винтовку, нес боевую службу на передовых позициях, в разведках, посылался с важными донесениями. Стремясь быть ближе к событиям, лучше их увидеть и запечатлеть на пленке, оператор нередко попадал в самую гущу сражения.
Помню бой на подступах к Крыму. Выбирая высокую точку съемки, я взобрался с аппаратом на ветряную мельницу. Увлекшись съемкой, я не заметил, как она стала центром боя. И продолжал снимать, пока кавалерия белых не подошла вплотную к мельнице. Но вот, к счастью, наши конники перешли в контратаку во главе с Климентом Ефремовичем Ворошиловым и Семеном Михайловичем Буденным. С большим трудом, под обстрелом, мне удалось спуститься со своим киноаппаратом вниз. Меня подхватили на тачанку, и я получил возможность снять паническое бегство белых.
Мы снимали исторические события, а сами эти события формировали из нас революционных художников-операторов.
В огне гражданской войны складывалась новая, советская школа операторского мастерства и кинохроники, отвергающая принципы старой, изжившей себя школы «фиксации», не учитывавшей социально-смыслового содержания кадра, не имевшей четкой идейной устремленности.
Первые хроникеры Кинокомитета могут по праву считать себя пионерами советского документального кино. П. К. Новицкий был одним из наиболее ярких его представителей.
Он снимал первые дни революции в Петрограде, вместе с журналистом Михаилом Кольцовым выезжал на съемки фильма «Финляндия», запечатлел наступление наших войск на врангелевском фронте. 1 мая 1918 года на первой большевистской маевке заснял на Ходынском поле В. И. Ленина и Ф. Э. Дзержинского.
Почти на всех фронтах гражданской войны побывал со своим киноаппаратом П. В. Ермолов. Он запечатлел на пленке незабываемые образы В. И. Ленина, В. И. Чапаева, С. М. Кирова.
На Деникинском и Западном фронтах, под Тулой, Орлом, в Смоленске, Борисове, Минске, Гродно и многих других городах снимал Г. В. Гибер.
С агитпоездом «Октябрьская революция» линию Восточного фронта изъездил А. А. Левицкий, крупнейший мастер операторского искусства.
Каждый из нас в своей повседневной работе искал все новые выразительные средства для передачи пафоса борьбы освобожденного народа. В наших исканиях случались и неудачи, но были и победы, способствовавшие выработке самобытных стилей и направлений. В советскую кинематографию потянулись новые люди с новыми идеями, мыслями. Они, сами варившиеся в гигантском котле бурных событий, стремились как в съемках, так и в монтаже отразить энтузиазм трудового народа, эпический размах его деяний. И, когда создавалось и крепло советское кино, ему уже было на что опереться, — были традиции, темы, арсенал новых выразительных средств.
Тиссэ Э. Кинохроника первых лет революции. В книге: Искусство миллионов. М.: Искусство, 1958.