Дебюты
Мы познакомились на «Ленфильме» во время его работы над дебютом «Ради нескольких строчек». Сейчас это, наверно, трудно понять, но в СССР даже успешный и талантливый выпускник ВГИКа ждал возможности для дебюта 3-5 лет, и не всегда это было то, что он хотел — предлагала студия. Не так много было среди нас тех, кто смог быстро дебютировать в большом кино. Ну, может, еще оператор Сережа Астахов, выдающийся, быстрый, снял кино с Сергеем Микаэляном. Людям нашего круга Сережа Астахов и Саша Рогожкин давали возможность надеяться, что все сбудется.
«Ради нескольких строчек» был сделан правильно, убедительно. Фильм показал, что Рогожкин точно большой режиссер. И мы тут же стали вынашивать какие-то общие творческие планы с ним. Был проект, который назывался «Исполнитель». Мы с Мишей Коновальчуком были сценаристами, но дело ничем не кончилось, хотя «Ленфильм», кажется, даже заключил с нами договор. А может, и не заключил.
В общем, жили и работали мы бок о бок. Он снимал, а мы пытались сбивать молоко в масло на сценарном поприще. Я уже тоже думал о режиссуре, поступил на Высшие курсы... С этим временем конца восьмидесятых, кстати, связан забавный эпизод. Саша стал единственным режиссером, который сумел затащить меня в кадр. Я играть не умею, я этого не хочу, но у него как-то получилось все-таки меня развести. Меня тогда почему-то очень хотели снимать: говорили, что я похож то ли на Достоевского, то ли на Толстого. То ли на обоих сразу. Но я от всего отказывался. И вот Рогожкин то ли в шутку, то ли нет сказал: «А можешь с Колей Караченцовым сыграть мне лесника? Небольшой эпизод». Называлась картина «Мисс миллионерша». Но я стоял на своем: это не мое. Отказался. И вдруг как-то раз звонит телефон: обычный рабочий телефон на студии. Там девочка говорит в трубку: «Сергей Михайлович, машина подъехала, ждет. Вы же у нас сегодня играете лесника.
Уже в лесу все на площадке, ждут вас. Ваш выход». То есть, Рогожкин режиссерским умом уже понимал, что я не могу сорвать съемку, зная, что на площадке ждут артиста. Скрипя зубами, я сел в машину, поехал, конечно. Приехав, наорал, а он хладнокровно, с улыбочкой все это выслушал. Сцена была простая — 30 секунд позора: взял топор, изобразил что-то, реплику сказал. Меня, конечно, переозвучили. Вот такой был актерский дебют. Больше ни одному режиссеру такого не удавалось.
Рогожкин и начало нового кино
Когда грянула Перестройка, мы наблюдали друг за другом немного со стороны и гордились успехами друг друга, потому что стали вроде как настоящими кинематографистами. У Саши был «Караул», который громко прошел, был в Берлине. А потом начались 1990-е. Я основал свою компанию. Наши пути пересеклись, когда кинематограф только очнулся от волны кооперативного кино и грянувшего вслед за тем «малокартинья». Первый раз мы работали вместе на «Железных бабках». Был такой телевизионный проект. Рулил им Дибров, это был утренний блок. И мы придумали обратиться к «Лицедеям» — разыграть небольшие скетчи. Что-то из их репертуара, а что-то придумывали специально для эфира.
Начало нового русского кино я связываю с тремя фильмами — «Особенности национальной охоты» Рогожкина, «Вор» Чухрая и «Брат» Балабанова. Эти фильмы порвали с советской пуповиной.
До них кино было сильно связано с недавним советским прошлым: кто-то снимал то, что ему раньше не давали снимать по цензурным соображениям, кто-то сводил счеты с советской властью, кто-то делал «чернуху-порнуху» только потому, что «теперь можно». Все рефлексировали по поводу советского прошлого так или иначе. Но три фильма оказались свободны от этого влияния. Я лично от них отсчитываю историю нового кино.
В 1996-м к нам с Игорем Каленовым обратилась Татьяна Воронович с «ТВ-6»: они хотели снять какую-то легкую праздничную историю для показа в Новый год. Может, даже не фильм, а передачу. Но мы же передачи не умеем, а на дворе уже июль — времени нет. Так что с запросом я пришел к Рогожкину: «Можешь, Саша, что-нибудь придумать? Только быстро». Он хмыкнул, это была его характерная реакция, пошел кругами по «Ленфильму», зашел, может, в кафе, вернулся через два часа и сказал, что все придумал. Это был фильм «Операция „С Новым годом!“» Сценарий был написан молниеносно. Выдающийся, смешной. При реализации его немного прибрали — Саша решил, что слишком уж смешным делать не нужно.
Фильм стал хитом на видео. Я думаю, это был не просто прецедент, а наш с Каленовым индустриальный подвиг. Большая часть видеодистрибьюторов в то время были пиратами, но большие компании все-таки пытались делать вид, что играют по правилам. Прикрывались какими-то честными, легальными релизами. И нам они рассказывали, что русский фильм никаких доходов не принесет. И за права, стало быть, они могут дать пять тысяч долларов максимум. Информацию о продажах, конечно, скрывали. И мы с фильмом Рогожкина решили выйти на тендер: кино от автора «Особенностей национальной охоты», вот вам сценарий, если, конечно, сомневаетесь, но начальная цена не пять тысяч, а сто! К нам выстроилась очередь. Этот прецедент дал возможность некоторым российским картинам отбиваться через видеорынок. Сложилась схема, которая просуществовала пару лет — до кризиса 1998 года. Тогда мы уже с Рогожкиным заканчивали «Особенности национальной рыбалки». В этих трех картинах — двух частях «Особенностей» и «Операции» он проявил себя как большой комедиограф. А это особый талант. Кто знал, что режиссер «Караула» и «Чекиста» так может? Вот это диапазон. Девиз кинокомпании СТВ «Пусть расцветает сто цветов» — он и про Александра Рогожкина тоже.
«Кукушка»
Я был готов запустить этот фильм сразу после прочтения сценария. Такое редко бывает — у меня было буквально полтора замечания. Причем Саша их, как обычно, учел как-то по-своему. Он всегда реагировал по-режиссерски, как творец. Хмыкнет и все по-своему сделает. Это его авторское упрямство — одна из важных черт Рогожкина. Это и в работе с «Блокпостом» проявилось, я помню. Понятно, что неупрямый режиссер — не режиссер, но в случае Рогожкина важно еще, что он имеет свойство реагировать на замечания в высшей степени нестандартно. С «Кукушкой» я очень переживал за один эпизод — путешествие в страну мертвых. Все сомневался. Думал, что это будет слишком символический элемент для такой живой и человеческой картины. А когда увидел, как это сделано, у меня все сложилось.
«Кукушка» и для меня, и для Саши, и, думаю, для многих зрителей — картина особенная. Она была счастливая, легкая, будто сама собой сделалась. Не знаю, что там было на съемочной площадке. Я, как обычно, туда не ездил. На площадке продюсеру делать нечего, он только мешает. Но со съемками «Кукушки» связан один странный случай. В сценарии фильма была круговая панорама со снегом, где героиня сидит с двумя сыновьями. Я, честно говоря, не рассчитывал, что мы поймаем снег осенью. Думал, что закончим основной блок, потом поедем и доснимем эту сцену. Но Саша был уверен: снег будет. И назначил конкретный день съемки. По-моему, это был даже не последний съемочный день, что хотя бы было логично. Но нет, не так. Съемки «снежной» сцены были просто назначены на какую-то дату, когда по Сашиному мнению должен был пойти снег. И утром точно в эту дату снег выпал. Сцену сняли, и к вечеру он растаял. Продолжились съемки других сцен. Саша Рогожкин, он — шаман.
Записал Василий Степанов
3 октября. 2009