Мы с Иваном познакомились в самом конце 90-х. Нас познакомил – приложил усилие чтобы мы встретились, Николай Шептулин. Коля Шептулин в 90-е годы был издателем. В частности, он печатал такой интеллектуальный, интересный журнальчик «Место печати». А вообще он был моим первым издателем в России. Напечатал «Норму» и «Роман» в середине 90-х.
И он посмотрел фильм Дыховичного «Прорва». Коля был человек идей, быстро вдохновляющийся. Увидел фильм «Прорва» и решил, что мы с Иваном обязательно должны что-то сделать вместе. И вот, мы познакомились.
А вы до этого «Прорву» видели?
Нет. Коля показал ее мне на кассете. Посмотрел и она мне понравилась, несмотря на сентиментальность. Я почувствовал, что Иван человек ищущий и сомневающийся. Что очень важно для нашего, в общем, не бог весть какого кинематографа.
Мы познакомились и стали думать, что делать вместе. Сначала возникла история о женщине и называлась она «Магнитная аномалия». О девушке, которая родилась на Урале, недалеко от горы, где были большие залежи железа. Железная гора. И компасы в их убогом поселке плясали всегда. История про судьбу этой девушки, которая ринулась покорять столицу. Ее внутренний компас тоже плясал и индуцировал других. Но этой идее не суждено было воплотиться, потому что Иван не нашел денег. К сожалению. Идея была вполне, как мне кажется.
И я как-то уже не очень надеялся на Ивана. Тем более что у нас был до этого проект с Сашей Зельдовичем – «Москва». А потом возник Хржановский с фильмом «4». Но Иван неожиданно позвонил и сказал, что у него есть кое-что.
Я подъехал к нему, в его маленькую квартирку на Кутузовском, и он сказал, что у него есть идея – история машины. Ну я сразу сказал ему: «Ваня, я равнодушен к машинам».
А вы водите?
У меня были права, но я практически не водил. Я действительно равнодушен к этим железным коням. Лошадей и собак я всегда любил. А машины как-то не возбуждали. Хоть порш, хоть ягуар…
Но у него была идея на основе этой Копейки (самого первого экземпляра жигулей) показать советское и постсоветское общество. Он же был плейбой и был одно время женат на дочке члена Политбюро. Он уверял меня, что самые первые Копейки – несмотря на пропаганду, что они доставались каким-то героям труда – их, якобы, получили семьи Политбюро. И он сам ездил на такой.
Мне идея понравилась. Можно было сделать человеческую комедию. И Ваня очень быстро нашел деньги частных инвесторов под это.
Мы написали сценарий. Это было может быть лучшее время из всего процесса создания фильма. Мы писали у него на Кутузовском. Потом делали обеденный перерыв, и он что-то быстро и лихо готовил. Ваня был вообще человек способный во многих областях. Он любил жизнь, знал ее и именно по жизни он был крутым профессионалом. Готовил он пасту с рыбой, с чесноком, или еще-то легкое и быстрое.
Мы написали синопсис, расписали по сценам, я прописал диалоги и сцены. Запустились мы очень быстро.
Когда мы стали работать над фильмом, я вдруг увидел, что для Ивана гораздо важнее сам процесс съемок и обстановка на съемочной площадке, чем результат. Это для него был такой вечный театр дель арте. Безусловно, он добивался от актеров чего-то хорошего, но главный его нерв был – обстановка на площадке. Атмосфера. Он ее создавал, как демиург. И жил ей.
Он не был перфекционистом?
Было видно, что некоторые сцены сняты не перфектно, будем мягко говорить. Но материал был такой богатый, и сама эта история была столь живой, что она как паровоз тянула, тянула и вытянула этот фильм. Как на шампур на эту идею многое, даже не очень перфектно снятое, хорошо нанизывалось и нарастало, и ложилось неплохо. В общем, получалась хорошая история.
И когда наконец фильм был закончен и смонтирован, я понял, что несмотря на все это, получилась классная картина. И те огрехи, и нелепости, которые, как мне казалось, были явными просчетами, они как-то хорошо встали и стали работать на фильм. Иван сделал такой гротескный, буффонадный мини-эпос о советской ментальности и совковой жизни. И эта Копейка катилась из кадра в кадр и сделала свое дело.
А вы постоянно присутствовали на площадке? У вас там и роль небольшая есть.
Две даже. Иван хотел, чтобы все, все участвовали в съемках. Он обязательно звонил: «Володенька, вот мы тут неподалеку снимаем. Я очень рад буду видеть вас».
Просто чтобы все проводили вместе время?
Да. Это было его… Он питался этой атмосферой съемок, как озоном. Я жалею о том, что не снят фильм, о том, как снимался этот фильм. Я даже сыграл две роли, будучи абсолютно не артистичным человеком, как мне кажется.
А потом был просмотр фильма с кинопрокатчиками. Был большой зал, где сидело немного людей с довольно мрачными лицами. И Иван сообщил, что фильм прокатываться не будет.
Почему?
Я так понял, из-за мата конечно. В этом смысле Ваня был настоящий художник. Он не вырезал ни одной фразы в угоду прокату или цензуре. И потом был показ в «Доме кино», где после к Ване подошел один обыватель и сказал, что авторов за этот фильм надо повесить.
Но! Потом наша «Копейка» вышла на кассетах и невероятно прокатилась по стране, заняла одно из первых мест по продажам. Это говорит о том, что Иван снял настоящее народное кино. И у «Копейки» появилось масса поклонников. В разных слоях ее цитировали, некоторые люди говорили, что смотрят ее постоянно – раз по десять, по пятнадцать. Ее растащили на цитаты.
Я считаю, что это самый органичный фильм Ивана. Иван во многом воспринимал жизнь как некий карнавал. Он обожал ее. И он хорошо знал этот карнавал, он не был на нем наблюдателем, он в нем активно и очень профессионально участвовал. И он снял карнавальный, бахтинский фильм. Совершенно органичный ему. Он не прятался ни за какую маску, ни на кого не оглядывался. Мне кажется, что другие его фильмы, все-таки это какие-то оглядки. Чувствуется, что он использует опыт и учится у тех, кто был первопроходцем. А здесь он не оглядывался ни на Тарковского, ни на Феллини… Здесь он – Иван Дыховичный и это его стихия.
Мне кажется, что «Копейка» жива и она будет жить и катиться дальше. Ее любят и сейчас. И мне кажется, это лучшее, что он снял.
Я очень любил Ивана. Он был замечательным, легким, добрым, ироничным, великодушным. И снял этот небанальный, веселый и грустный в чем-то фильм.
Беседовала Мария Левунова. 27 сентября. 2019