Таймлайн
Выберите год или временной промежуток, чтобы посмотреть все материалы этого периода
1912
1913
1914
1915
1916
1917
1918
1919
1920
1921
1922
1923
1924
1925
1926
1927
1928
1929
1930
1931
1932
1933
1934
1935
1936
1937
1938
1939
1940
1941
1942
1943
1944
1945
1946
1947
1948
1949
1950
1951
1952
1953
1954
1955
1956
1957
1958
1959
1960
1961
1962
1963
1964
1965
1966
1967
1968
1969
1970
1971
1972
1973
1974
1975
1976
1977
1978
1979
1980
1981
1982
1983
1984
1985
1986
1987
1988
1989
1990
1991
1992
1993
1994
1995
1996
1997
1998
1999
2000
2001
2002
2003
2004
2005
2006
2007
2008
2009
2010
2011
2012
2013
2014
2015
2016
2017
2018
2019
2020
2021
2022
2023
2024
Таймлайн
19122024
0 материалов
Поделиться
Мы. О «деле Седьмой студии»
Текст Любовь Аркус

Что должны были чувствовать члены съемочной группы фильма «Лето» — актеры, продюсеры, звуковики, гримеры, «светики», операторская группа?

Что должен был чувствовать человек, которого выдернули из рабочего процесса, не дали завершить огромную работу, публично унизили, лишили свободы?

Невозможно было видеть эти кроссовки без шнурков, полиэтиленовый пакет. А еще — пинок (пинок!) ему в спину. И до того — лицо Алексея Малобродского, очевидного заложника, очкарика, воплощенную беззащитность человека перед большими играми больших дяденек. Ненавистная теория «винтика» в виде наглядной агитации и пропаганды.

Демонстрация силы, попрание Конституции моей страны, неуважение к человеку и его правам.

Он знаменит, увенчан и прославлен? Ну так за то и выбран на роль демонстрационной обезьянки. Если так можно с ним — значит, можно будет со всеми. С вами, с ними, с каждым из нас, с каждым из вас. Все здесь продумано до мелочей: вопиющая нелепость обвинений (спектакль, который видела вся театральная Москва и не только, объявлен несуществующим), и ничем неоправданная жестокость (зачем лишать свободы человека до суда, который не мог убежать и не представлял никакой опасности для общества). Да и вся дурная театральность (люди в масках, переполох в театре, запертые в репзале актеры, ночной арест на съемках и конвоирование в другой город, усиленный конвой)…

Белые нитки, которыми все здесь сшито, — не небрежность, а важная часть замысла.

Вчера подписала поручительство за Кирилла Серебренникова и призываю коллег, не сомневающихся в его невиновности, такие поручительства подписывать. До сегодняшнего дня не думала участвовать во вселенских всех и вся поучениях, как кому должно себя вести в этой ситуации. Каждый, конечно же, решает сам.

У меня не сложилась дружба с Кириллом. Но это не важно. Он не мой любимый режиссер, и это не важно трижды. Я абсолютно уверена в его невиновности, и мое официальное поручительство — не только цеховая солидарность, не пустая формальность с целью поддержать своего, «социально близкого». Это поддержка невиновного, протест против самой идеи, что так — можно. Что настоящие преступники, про которых известно безо всяких судов и документов, просто исходя из простейшей логики и здравого смысла, на свободе. А люди, работающие в системе иезуитского крючкотворства, именно направленной на то, чтобы каждый на всякий случай был «виновным», — своим примером, на своей шкуре доказывали тезис «когда страна прикажет быть жертвой, у нас жертвой становится любой».

Какие у меня основания безоговорочно верить в невиновность Кирилла Серебренникова?Неопровержимым доказательством — для меня — является послужной список его работ. Вот так, очень просто. Он говорящий, и он весь — о его невиновности.

За 25 лет Кирилл Серебренников выпустил больше 60 спектаклей и 14 фильмов. Не считая педагогической, кураторской и прочей творческой деятельности. Одно только количество фильмов и спектаклей говорит о том, что тот человек, которого мы видели в клетке в зале суда, — чокнутый трудоголик, а не вор. Человек, помешанный на искусстве, на своем ремесле — и никак не организатор преступной группы по расхищению государственных средств. При таком образе жизни на это физически не может оставаться сил, энергии, времени.

Сейчас неуместно решительно все, кроме поддержки и протеста. Об эстетике и тонкостях бухучета — дома поговорим. Завтра. Или через год. Но не раньше, чем из здания суда выйдут люди, которые на государственные средства производили спектакли. А не переводили их на оффшоры.

Теперь о самом больном. Имеет ли значение, что Кирилл — режиссер (а не бухгалтер, чиновник, врач, учитель, предприниматель, etс.)? Для меня — не имеет. Мы на сайте «Сеанса» писали и о Малобродском, и о Масляевой, и об Итине.

Почему мы не писали о других сидельцах? Справедливо ли, что общественность так сплоченно «вписывается» за режиссера, и никак не реагирует на другие кейсы, вызывающие очевидное сомнение, — либо по самой процедуре, либо по сути? Обвинения в духе «испугались за себя», «других можно, а своего не трожь», и проч. не принимаются.

Объяснения очень простые. Трудно разобраться в иных делах, не зная доподлинно фактуры. Когда речь о бизнесе, о политике —люди искусства не могут иметь вменяемое представление о сути, не говоря уже о деталях и подробностях. Но здесь, в данном случае — они имеют! И о том, как устроено финансирование театрального проекта, и о том, что сделать большой проект без «нарушений» очень трудно, и почти невозможно — при существующей системе получения денег и отчетности за них.

Вот что важно. Врач Алевтина Хориняк, получившая срок за то, что обезболила терминального пациента, выиграла процесс только благодаря вмешательству правозащитников, организаций и фондов, связанных с паллиативной помощью. И прежде всего — Фонда «Вера».

Медицинское же сообщество само по себе этих ресурсов лишено. Но благодаря «делу Алевтины Хориняк», а затем трагическому случаю с генералом Опанасенко, ситуация с обезболиванием в России начала меняться.

Обычно так и бывает. Дело трогается с места, когда коснется кровно заинтересованных или доподлинно осведомленных. Система помощи семьям с детской онкологией возникла в США и распространилась по миру именно потому, что родители объединились с врачами, журналистами и правозащитниками. Проблема аутизма стала решаться по аналогичной схеме. Также и «дело Седьмой студии» может послужить триггером для общественной активности по поводу.

Все, кто сейчас пишет и думает о Кирилле, о Малобродском; все, кто не согласен с публичным унижением известных людей, — давайте все-таки начнем думать о сотнях людей безвестных. Давайте о них говорить. Давайте «вписываться». Есть профессионалы — например, Зоя Светова. Есть профильные фонды — например, «Русь сидящая». Только при помощи компетентной экспертизы с участием медийных ресурсов можно что-то менять.

В деле «Седьмой студии» мы не наблюдатели, не зрители видеотрансляций, не досужие читатели и комментаторы соцсетей.

Мы — участники. Хотим мы того или не хотим. Это нам, каждому из нас поднесли к глазам зеркало. И каждый увидел что-то свое: либо сострадание, либо зависть к чужому успеху и соответственно злорадство, либо накопившуюся усталость от собственной беззащитности. И надо ведь еще помнить, где происходит это действие, и когда оно происходит. Много ли среди нас тех, в ком нет генетической памяти, связанной с ночными арестами, ежедневным хождением под дамокловым мечом, обвинительными показаниями и доносами… Каждый из нас — потомок тех, кто получал пинок в спину, либо тех, кто в эту спину пинал, либо тех, кто этого пинка ждал каждую минуту. «Трансгенерация травмы» — как сказали бы нелюбимые мною психологи.

И это тоже было в замысле; в том числе входило в расчет у тех, кто режиссировал действо, потратив на этот перформанс немалые государственные средства. Они у прошлого «списывают слова», а многие из нас «слов» не помнят: те из коллег, кто сегодня вальяжно бросает «суд разберется», совсем позабыл, что когда-то за формалистами настал черед преданных рапповцев, за «попутчиками» — большевиков времен 2 съезда РСДРП, за большевиками — тех, кто арестовывал всех предыдущих. И обыватели — куда же без них: для статистики, для массовости, для укрепления круговой поруки жертв, палачей и безмолвных соглядатай. Круговой поруки страха и всеобщей сопричастности. Если узаконено беззаконие, бог с ней, с сумой, но от тюрьмы не зарекайся никто: ни правоверный обличитель «пидорасов и либерастов», ни тролль на зарплате, ни даже ты, мальчик-конвоир, пнувший в спину человека в очках…

Кто адресат этого послания, гадали все. Адресат — мы.

Приходите 4-го и 6-го сентября. Подписывайте поручительства и петиции. Абсолютно прав Валерий Фокин: остановить диалог с властью невозможно, это приведет только к тому, что мы будем обречены слушать ее монологи и оставим без помощи тех, кто в этой помощи нуждается.

Мы. О «деле Седьмой студии» // Сеанс. 3 сентября. 2017

Поделиться

К сожалению, браузер, которым вы пользуйтесь, устарел и не позволяет корректно отображать сайт. Пожалуйста, установите любой из современных браузеров, например:

Google Chrome Firefox Opera