Частная жизнь героини не просто становится в центр изображения. Она как бы «выплетается» из общественной и течет почти не соприкасаясь с ней. Чтобы подчеркнуть этот момент, режиссер делает героиней фильма не частное лицо, а руководящего работника горсовета, которая с утра до вечера «горит на работе». Но вся эта общественная деятельность, это публичное существование оказывается чистой видимостью, а действительным символом ее жизни является замкнутое пространство первого кадра картины, ночное пространство комнаты, где в тишине рвется струна на гитаре ее любимого Максима. И где бы Валентина ни находилась (на стройке, на улице, в парикмахерской, в конторе) и что бы она ни делала, она всегда погружена в себя, в свою любовь к мужу, в свои чувства. Отсюда ее постоянно рассеянный, отсутствующий взгляд — она всегда находится где-то далеко. Знаки присутствия мужа или его отсутствия, воспоминания их встреч, размолвок и т. д. преследуют героиню везде, и режиссер сосредоточен на этой ее внутренней жизни, которая течет сама по себе, никак не соприкасаясь с внешними событиями, с ее общественной деятельностью. Такой же акцент на «приватной жизни» делает Муратова и в изображении деревенской девушки Нади, влюбленной в мужа Валентины. Такими же предстают и другие персонажи картины. С их частными «мещанскими» порывами и интересами, которые никак не осуждаются Муратовой. Они просто «принимаются» ею. 

Семерчук В. «Смена вех» на исходе оттепели // Кинематограф оттепели. Книга вторая. М.: Материк, 2002.