Название «Асса» было предложено Соловьеву художником Африкой, снявшемуся в одной из главных ролей. Собственно, его участие и предполагало, что фильм, если не совпадет по своей эстетике с эстетикой одного из направлений современного художественного авангарда («асса»), то хотя бы в чем-то будет пересекаться с ним. И что фильм назван именно так, воспринималось как определенное достижение. Но в нашей не избалованной избытком информации стране для большинства зрителей название фильма «Асса» в лучшем случае обозначает выкрик во время зажигательного кавказского танца лезгинка или, для знакомых с географией, название маленького притока реки Сунжи в Чечено-Ингушетии. Кроме названия, фильм ничем не привязан к художественному авангарду. Эстетические законы фильма располагаются в другой плоскости. Название существует само по себе. Литературный и режиссерский сценарий назывался «Здравствуй, мальчик Бананан», и этот первый вариант названия действительно соответствовал и замыслу, и его реализации. Не ясно, на что надеялся Африка, предложив Соловьеву новое название. Одно слово, даже такое яркое, не может изменить концепции фильма, снятого другими людьми в другой эстетике. Взгляд режиссера старшего поколения не может быть «своим» взглядом, он всегда будет отчужденным взглядом со стороны.
К тому же, такой задачи режиссер и не ставил, о чем он не раз говорил на встречах со зрителями. «Я ни в коей мере не хотел пропагандировать никакую культуру. Я хотел показать, как сосуществуют вместе молодежная культура и официальная. ‹…› Меня все время интересует одна тема — каким образом идеальное соотносится с реальным. Для меня Африка — это князь Мышкин». Здесь Соловьев называет Африкой персонаж фильма, а не собственно Африку-художника, снимавшегося в фильме, где он был лишен своего имиджа — художественного образа, наработанного годами, своего главного козыря, и в результате Африка стал Сергеем Бугаевым, просто молодым человеком без актерского образования, типажом с серьгой в ухе.
Теперь попробуем разобраться, что такое «асса» как художественное явление. Послушаем Бориса Юханова. ‹…›
«Асса» это зона в культуре, на которой живут имиджи определенной группы людей, связанных творческими, дружественными, бытийными узлами. «Асса» вобрала в себя способность их энергетики. Это освоение на нашей почве смеси панков и «новых диких». Соответственно, если панки тяготеют к музыке, а «новые дикие» к живописи, то эта горючая смесь музыки и живописи, панккультуры с эстетикой «новых диких» и дает новость.
Это стилевой авангард, претендующий на введение новых мод, нового мышления. «Асса» будет устремляться в зону коллажа, потому что она сама по себе не существует, а живет только в отношениях с другими зонами.
Одна из тенденций «ассы» связана с атакой на многослойную шифрованную культуру. «Асса» — это область жизнедеятельности, а не собственно культуры. «Асса» — это образ жизни, который выражается кличем «Асса!».
Очевидно, что фильм пересекается с этим развернутым определением «ассы». И прежде всего тем, что он построен с использованием элементов коллажа. Бросаются в глаза три жанровых слоя картины: соцарт, китч и романтизм. Наиболее яркие соцартовские образы — это гигантский портрет Л.И. Брежнева на набережной, цепляющий целый пласт в отечественной изокультуре, — творчество Булатова, Комара и Меламида. И второй — телевизионная передача с вручением Брежневу сабли. К романтической линии относятся мелодраматические сюжетные коллизии Друбич — Африка. Китчевая линия наиболее насыщена. Под ее знаком проходят и целые сюжетные пласты (детективная линия, сведенная к уровню комикса, линия с карликами), и масса деталей. Интересно, что границы между тремя жанровыми слоями весьма условны: так, соцарт является жанром, снижающим «высокие» идеи социалистического реализма до примитива, до китча, а романтизм всегда находится в «опасной» близости к китчу. Другое существенное отличие эстетики «ассы» в том, что она «область жизнедеятельности, образ жизни» (Юханов). Эта особенность художественной среды не распространяется на «большое» кино, в котором произведения (фильмы) существуют отдельно от среды. На фильм зачастую не проецируется личность режиссера, не говоря уже о его художественном образе («имидже»), который в большинстве случаев отсутствует. ‹…›
Как видно, слухи, предшествовавшие выходу фильма на экран, оказались неточными. Но из рассмотрения фильма видно, какие широкие возможности в отечественном кинематографе остаются неиспользованными. Я имею в виду привнесение в структуру кинематографа других художественных структур и элементов культуры, не связанных непосредственно с художественным творчеством. Так была задумана премьера «Ассы», неоднократно откладываемая. Вокруг фильма планировалось создание среды, которая вдохновила режиссера на постановку: экспозиция московского и ленинградского художественного авангарда, в том числе и художников, создавших стиль «асса», выступление рок-групп, часть которых сотрудничает с этими художниками; в свою очередь многие художники сами являются музыкантами. Подобное синтетическое действие расширяет границы кино, от него только один шаг до включения в киноструктуру инородных структур, а это выход на новую ступень развития кинематографа.
Алейников И. Асса. // Кино (Рига). 1988. № 6.
Пусть утихнет ропот негодования. Не тех, конечно, кто все новое и необычное клеймит как вредное и не наше, но тех гонителей соловьевской «Ассы», кто уличает ее творца в профанации любезных им явлений молодежной культуры: «Это не настоящая «асса», твердят они. А прислушаемся-ка лучше к первым словам фильма, вложенным в уста молодого музыканта Бананана, и ясно станет тогда, что «Асса» здесь не самоназвание последней струи ее по обновляющемся потоке музыкальной, художественной, модной жизни, но первое слово, произнесенное Ноем, когда он, выйдя из ковчега, ступил на вершину Арарата, и было оно единственным словом, оставшимся от допотопного языка. Что же сетовать на приблизительность и неполноту толкового словаря новой волны, приложенного к фильму, если заглавное слово истолковано столь произвольно и метафорично! Не обучить нас хочет режиссер новому языку, но оглушить звуками еще не разгаданного, не слышанного дотоле наречия. И не о любопытной группе современных молодых людей картина, но о времени и о смене времен, уподобляемой лишь смене допотопного времени послепотопным (или разве еще павловского александровским), а показывают эту группу потому, что померещилось Сергею Соловьеву в их глазах отблески снежных вершин спасительного Арарата.
Литичевский Г. Асса, или Миф об Андрогине // Кино (Рига). 1988. № 6.