Съемка фильма «Потомок Чингис-хана» явилась для нас одной из интереснейших работ. Я не знаю, кто предложил Вс. Пудовкину снимать фильм по повести сибирского писателя И. Новокшенова «Потомок Чингис-хана», но Пудовкин заявил мне, да и другим, что он согласился на эту тему только для Головни, что, мол, оператору будет интересно снимать этот новый, никем не виданный еще материал Монголии. Сценарий написал Осип Максимович Брик, который тогда заведовал сценарным отделом «Межрабпома». Сценарий был очень схематичен, кажется, на двадцати страничках излагался весь сюжет. Как всегда, работу над фильмом мы начали ранней весной. Я выехал в Верхнеудинск (теперь Улан-Удэ) в конце марта. Еще лежал снег, Селенга была покрыта льдом, что немаловажно, так как по льду Селенги осуществлялась основная связь с районом Кяхты, Селенгинска и Гусиноозерского дацана, где мне посоветовали осмотреть натуру для фильма. Я объездил все эти места еще до приезда Пудовкина и потом показывал ему то, что считал подходящим для съемок. ‹…›

Местные жители — «семейские» (так называли потомков старообрядцев, выселенных сюда еще в давние времена) — помогли организовать съемки «партизанских» эпизодов фильма и сами принимали в них участие. Передо мной, как оператором, стояла задача передать на экране в пейзаже, путем точного выбора обстановки для игровых сцен, своеобразие этой удивительной страны. Особо интересными были съемки ритуального буддистского праздника «цам». Трудность состояла в том, что ламы (буддийские монахи), согласившись провести для съемки все ритуальные танцы, предупредили, что праздник будет протекать по установленному порядку, без повторов или специальных «постановок», так как нарушение ритуального порядка считалось грубым и непростительным грехом. Поэтому я должен был очень быстро и оперативно выбирать и менять точки съемки, чтобы «набрать» как можно больше «монтажного материала». Вс. Пудовкин, я и наши ассистенты делали все возможное. Жаль, что тогда не было технически совершенных камер и возможности записать звук, ибо все оформление праздника — маски, костюмы, ритуальные танцы и музыкально-шумовое сопровождение были чрезвычайно своеобразными и до этого в Европе почти не известными. Я жалею, что не мог записать звук серебряных колокольчиков, которые висели по изогнутым углам крыши монастыря Дацана и звенели под порывами степного ветра. Именно ветер бескрайних и плоских монгольских степей навеял нам идею — построить финал фильма как бурю, выметающую интервентов, — художественный образ, созданный чудесным искусством монтажа Всеволода Пудовкина.

Летом мы вернулись в Москву, досняли павильоны, и к осени 1928 года фильм был готов. 

Головня А. Экран — моя палитра. М.: Бюро пропаганды советского киноискусства, 1971.